Книга Хризолит и Бирюза, страница 295 – Мария Озера

Иден взглянул на меня с нескрываемой усталостью. Он глубоко вдохнул, будто пытался найти в себе силы подобрать нужные слова — те, что могли бы хоть немного облегчить тяжесть, нависшую между нами.

— Я думал, что смогу изменить это, — медленно произнёс он.

Его голос звучал неуверенно, почти растерянно, словно он и сам не верил в то, что говорил.

Моё сердце бешено застучало в висках, отзываясь на его слова болезненным эхом.

— Изменить? — переспросила я с явным скептицизмом в голосе, презрительно хмыкнув. — Ты не понимаешь, что изменения требуют больше, чем просто желания? Они требуют силы, искренности — того, чего не хватало тебе с самого начала.

Ужас от услышанного вспыхнул во мне, словно я вспомнила все те моменты, когда я даже не знала, что Иден — это Иден. Когда сидела у него на коленях, пока он обыгрывал товарищей в покер, как он ласково называл меня «джанум» и как смотрел на меня, сквозь зеркало моего туалетного столика, пробравшись в мою спальню.

Среди этого затянувшегося молчания снова зазвучала ненависть — к себе, к его словесным уловкам. Я знала, что ответ на вопрос о том, почему он не оставил меня в покое, где-то рядом, как невидимый демон, который вновь возвращается в нашу жизнь.

В молчании между нами снова зазвенела ненависть. Я ненавидела его за слова, себя — за то, что не могла от них отгородиться. Ответ на мой вопрос витал где-то рядом, как невидимый демон, возвращающийся, чтобы разрушать.

— Может, именно ты и есть тот монстр, о котором говоришь, — прошептала я. Слова прозвучали приговором.

Уладить недоразумения, да?

Он замер, и лишь после тягостной паузы, будто нарочно разрубая атмосферу, спросил:

— Подаришь мне один танец, джанум?

Я скрестила руки на груди, но пальцы дрогнули, сдавшись. И всё же взгляд мой метнул в него искры гнева — словно я проверяла, всерьёз ли он или вновь играет в свои игры.

Серьёзно ли он намерен танцевать или это очередная попытка сблизиться, обмануть, заставить забыть обо всех обидах?

Я почувствовала, как во мне закипает волнение. Вечер, казалось, не сулил ничего доброго — за окнами над горизонтом сгустились тучи, а лёгкий сквозняк, проскальзывающий в щели витражей, был похож на предвестие бури. Но в глазах Идена вспыхивал огонь, его уверенность тянула меня к себе, как невидимая нить. Это был вызов, и отказаться от него значило признать поражение.

Я подняла бровь и медленно разжала скрещённые на груди руки, словно открываясь судьбе. Танец с ним был сродни обряду — шагом в бездну, обещанием восстановить то, что было утрачено, или окончательно разрушить хрупкие остатки между нами. Любопытные взгляды гостей уже скользили в нашу сторону, но я их не замечала. Мир сузился до одной точки — до него.

Я сделала шаг навстречу, и время застыло, будто само ожидало исхода. Мы оказались на пороге чего-то большего, чем просто танец.

Иден терпеливо дождался начала новой мелодии, а затем уверенно притянул меня к себе, крепко обхватив за талию. Моя ладонь оказалась в его руке — тёплых, сильных пальцах, которые когда-то дарили мне нежность, а теперь напоминали о боли.

Скрипки запели настойчиво, их голос был и мягким, и дерзким, заполняя воздух между нами. Его дыхание обжигало, сердце билось в такт с моим. Мы двигались так, словно этот танец был написан для нас одних — и для нашей вражды, и для нашей тайной тяги.