Книга Хризолит и Бирюза, страница 344 – Мария Озера

— Ты достаточно окреп, малыш? — я нагнулась к птице и почесала ему перышки под клювиком. — Стоит ли тебя отпустить?

Я осторожно поднесла руку к птице, чтобы поднять ее к небу. Каждое мое движение было наполнено тревогой и надеждой. Наконец, я приоткрыла окно. Прохладный ветер заполнил пространство, и снегирь, будто вздохнув, легко взмыл в небо. Его яркие перья исчезли среди серых облаков, и в сердце поселилась нежная грусть.

Я осознала, что иногда отпускать — значит позволить своим желаниям расправить крылья.

Мысль о Ниваре кольнула меня остро. Он должен знать. Вместе мы что-нибудь придумаем.

Но тревога не отпускала: я слишком ясно видела, как легко он может разнести в клочья принца Вирдумлара, если узнает правду. Особенно сейчас, пока они ещё здесь, на нашей земле. Пускай уедут. Потом… потом мы решим.

Или не решим вовсе.

Я посмотрела на шкаф с одеждой — новой и старой, такой привычной и в то же время чужой.

В голове навязчивым колоколом звенело: надо бежать.

Я глубоко вдохнула, словно пытаясь вытолкнуть из груди эту мысль, но комната стала тесной, а стены — давящими и близкими, будто стремились сомкнуться надо мной. Я шагнула к окну, но за стеклом бушевала вьюга: мир исчез под белым полотном, и я видела в нём отражение собственного хаоса, густого и беспощадного. Хотелось распахнуть створки, вдохнуть ледяной воздух, очистить сознание, вымыть из него страхи.

Но бежать — значит остаться пленницей навсегда. Я знала: пока я убегаю, страх только крепнет. Решение лежало не в снегах за окном, а здесь, в этих стенах, где мне предстояло взглянуть своим демонам в лицо.

С чего я вообще решила, что Идену нужен этот ребёнок?

— Хотя бы с того, — прошептала я самой себе, шагая по спальне, — что он сам сказал: не отпустит меня. Прекрасно зная, что я ношу его ребёнка.

Комната, полная вещей, что когда-то приносили радость, превратилась в темницу. Зеркала и ткани, книги и шкатулки — всё смотрело на меня осуждающе. Я вновь подошла к окну, и свет зимнего дня, пробившийся сквозь занавеси, лишь подчеркнул мою изоляцию.

Тишина звенела, будто натянутая струна. Я слышала, как сердце бьётся в такт моим тревогам, и понимала: бездействие — цепь, что с каждым днём тяжелее. План нужен, и нужен немедленно.

Сегодня — последний день пребывания Герцвердов в империи. Завтра на рассвете они покинут Мараис. Время застыло, как дыхание перед прыжком. Сегодня должно решиться многое.

И только Род ведает, какое решение будет принято до заката.

Не желая даже пытаться предугадать поступки других людей, я резко подошла к шкафу. Дверцы с глухим стуком распахнулись, и я начала сбрасывать одежду на пол, выискивая среди этого хаоса то, что может пригодиться в долгом пути. Куда? Не знаю. Но главное — сделать так, чтобы никто, даже Лоренц, не догадался о моём местоположении. Спрятаться на виду — лучший способ исчезнуть. Вирдумлар? Подумаю потом.

Сейчас импульс захватывал меня целиком: углубиться в неизведанное — значит оставить позади всё, даже тени прошлого. Мне надоело быть фигурой, за каждым шагом которой следят. Я больше не девчонка из Трущоб; я — нечто иное, и эта мысль жгла под рёбрами.

Складывая на край кровати то, что может пригодиться, я сосредоточенно размышляла о нужном: немного еды, пара смен белья, плащ, чтобы укрыться от ветра. И, конечно, книга — единственная подруга в долгой дороге. В карман я спрятала несколько мелочей, которые напоминали мне о прошлом: оберег, платок с вышивкой матери, маленький ключ от старого ящика. Они были якорями, чтобы не потерять саму себя, даже если уйду далеко.