Книга Хризолит и Бирюза, страница 343 – Мария Озера

Лоренц наклонился ближе, и я ощутила его тепло, которое словно растапливало все мои сомнения. Его голос стал тише, почти шепотом:

— Я понимаю, что у тебя есть свои страхи, но не позволяй им затмить то, что мы можем построить вместе.

В его словах звучала решимость, которую невозможно было игнорировать.

Я отвела взгляд, не в силах выдержать его проникновенного взгляда. Мысль о Ниваре продолжала терзать меня; наша история была слишком насыщенной, слишком яркой и слишком безвыходной, чтобы просто забыть её.

А Иден? Его непредсказуемость, эта странная смесь силы и тьмы, тревожила меня, и в этом накале чувств я терялась, словно в тумане.

Лоренц, будто прочитав мои мысли, чуть склонил голову на бок и тихо произнёс:

— Позволь себе чувствовать.

Я знала, что он прав, но страх перед неизведанным держал меня в цепях.

Только сегодня ночью я окончательно поняла: чувства невозможно контролировать, их нельзя выключить по собственной прихоти. Я не могла перестать любить Нивара. Его улыбка всегда освещала весь мир вокруг, но стоило ему исчезнуть, и всё погружалось в тень.

Я мечтала однажды рискнуть и открыть своё сердце, но каждый раз страх утраты вёл меня по привычной тропе одиночества. Как же легко, думала я, было бы просто сдаться, перестать надеяться, забыть о любви — как забывают о сне по утру.

Я опустила взгляд на руку, где безымянный палец окольцовывал подарок Нивара. Бирюзовый камень мерцал холодным светом, словно хранил в себе наше прошлое. Мне хотелось ощутить тепло его рук, скрытое в этом кольце, но оно упрямо оставалось лишь металлом и камнем.

Лоренц заметил моё движение. Его глаза задержались на камне, а голос стал мягким, почти осторожным:

— Какой интересный камень. — Он аккуратно взял мою ладонь в свою, будто боялся спугнуть. — Редкий для наших мест.

— Что это за камень? — спросила я, стараясь звучать спокойно, но голос всё равно дрогнул.

— Апатит, — он поднял глаза на меня. — На древнем языке это значит «не то, чем кажется».

Его слова резанули, как тонкая струна. В этот миг мне хотелось, чтобы весь мир исчез

Вернувшись от Лоренца, так и не дав ответ на его вопрос, я закрылась в покоях и просила гвардейцев никого не пускать ко мне.

Вокруг меня раздавались шорохи и треск дров, которые отдавали своим теплом стены покоев. Я села на кресло и обхватила колени руками. Я не могла избавиться от мыслей о Лоренце и его вопросе, который заставлял сердце колотиться быстрее. Его голос всё ещё звучал в ушах, как эхо, не давая покоя. Я подняла взгляд на снегиря, который с любопытством наблюдал за мной своими глазками-бусинками — такой беззащитный и маленький, он будто был символом надежды.

Снегирь, словно уловив мои переживания, сдержанно сделал шаг вперед и начал клевать крошки. В его простых движениях я видела отражение своего смятения — стремление к ясности сквозь туман неопределенности. Я попыталась собрать мысли, но они снова ускользнули, как пушистые снежинки, растворяясь в воздухе.

Внезапно я твердо осознала, что мне нужно принять решение. Я встала с кресла и подошла к окну, чтобы посмотреть на заснеженный двор. Холодный воздух окутал меня, и я, возможно, в последний раз задала себе вопрос: стоит ли продолжать прятаться или, наконец, открыть сердце? Снегирь подлетел ко мне и сел на подоконник, как будто подсказывая мне, что свободный выбор — это тоже путь.