Книга Путь кочевника, страница 27 – Владимир Кривоногов

— Я не согласна.

Ну конечно!

— Оседлые поднимаются наверх, — упрямо затараторила Тиа. — И мы сможем.

— Хорошо, — странник устал. Он уже присматривал подходящее место для ночлега. Разговоры о невозможном тяготили его. Говорить об этом, это как пытаться сдвинуть камень силой мысли. — Давай, вперед. Я посмотрю.

Тиа стушевалась. Она бросила взгляд исподлобья наверх, затем на свою ношу.

— Да, это первая причина — мы никогда не расстанемся со своей ношей, — устало проговорил Кан. — Ты, наверное, думаешь, что оттуда все лучше видно, можно разглядеть конец лабиринта? Нет. Оседлые добывают там древесину, а значит, вершины стен поросли высокими деревьями. Что мы там будем делать без своей ноши? Жить, как дикари? А подняться наверх с ней невозможно, даже если бы мы захотели.

Кан говорил спокойно, не спеша, словно укладывал старые вещи на привычные им места. Он много раз доставал, рассматривал и клал обратно эти вещи. Он знал их до мельчайших деталей. Это был не выговор, а привычные, неосознанные движения, и Тиа поняла это. Собственные доводы ей вдруг показались детскими и наивными, но она все равно высказала их.

— Если твоя ноша будет достаточно компактной, — несмело заговорила она, — а в противовес закачать достаточно легкого воздуха, она сможет взлететь и поднимет за собой странника.

Кан с любопытством разглядывал девушку. Ему не верилось, что они всерьез обсуждают выход из лабиринта через верх.

— Да, там нет дорог и растут деревья, но если выйти на равнину, где нет деревьев или подняться наверх, когда ветка лабиринта будет высоко, можно увидеть его край.

Кан помолчал, а потом произнес примирительным тоном:

— Давай подумаем об этом завтра. Темнеет.

Тиа согласилась. Этой ночью они спали рядом.

Несколько следующих дней дорога продолжала ползти вверх, пока, наконец, она не выровнялась и не устремилась вниз. В верхней точке стены лабиринта были невысокими, скошенными, каменистыми. Толстый слой почвы, густо поросший травой и кустарниками, оседал внутрь. Кану было некомфортно в этом месте, он боялся, вжимал голову в плечи, не осознавая своего страха. Небо казалось таким низким, что о его сияющую синеву можно было опалить макушку, если неосторожно мотнуть головой. Кан хотел поскорее убраться отсюда, но Тиа настояла, чтобы они устроили здесь привал. В этом месте она была ближе всего к исполнению своей мечты.

Тиа выглядела беззаботно и даже радостно. Ее нисколько не пугала близость вершины и прозрачная глазурь в вышине. Она с удовольствием уплетала лепешки, которые испекла вчера на костре, а Кану кусок не лез в горло. Он долго мусолил сухую лепешку, затем запил водой и с трудом проглотил.

— Посмотри, какая красота!

Тиа легла на спину, положила голову на ноги Кана. В ее изумрудных глазах отражалась синева, превращая их в волнующееся море. Кан никогда не видел столько воды, и на миг ему почудилось, что он может в ней утонуть. Он моргнул и понял, что это всего лишь глаза… ее глаза.

Кан осторожно погладил Тию по голове. Отнял руку — к его мозолистой ладони прицепились тонкие волоски. Тиа застыла, словно молодая кошка, боящаяся спугнуть добычу, а затем задышала ровно и глубоко.

Небо вновь пересекала Тропа Богов. Белая изогнутая полоска медленно ползла по широкой и густо-синей полосе. Если вглядеться, перестаёшь замечать стены лабиринта, и кажется, что небо бесконечно, что в него можно упасть и ты будешь лететь, кувыркаясь, пока не умрешь от старости или ужаса.