Книга Путь кочевника, страница 41 – Владимир Кривоногов

Девушка умолкла ненадолго, но Кан понимал, что она еще не все рассказала, осталась последняя капля, и она освободится от страха, дойдет до края, за которым возможно только одно направление движения — вперед, несмотря ни на что.

— Я сбежала тайком среди ночи. Я ужасно боялась, что он почувствует меня, схватит и задушит силой своего разума. В голове у меня мерцала только одна мысль — о тебе. В Бутылочном Горлышке я пряталась на окраине, а когда ты ушел, последовала за тобой. Ну а дальше ты знаешь.

— Он действительно так силен? — спросил Кан.

— Ты не представляешь, насколько. Если сознание слабое, безвольное или просто утомленное бессонницей, Миндир подчинит его. Если сознание сильное и способное сопротивляться, он нашлет видения. Ты даже не поймешь, что они ненастоящие. Он будет изматывать твой мозг, пока не сможет подчинить или убить. Его невозможно победить. Мы можем только бежать. Так далеко и быстро, как только сможем. Когда-нибудь, он потеряет наш след.

Кан достаточно хорошо узнал Тию, чтобы понять, насколько она смелая и отчаянная. А потому видеть ее растерянность, читать ужас в ее глазах при упоминании мыслелова ему было больно. Кан понимал, что ловушка сознания — самая страшная из возможных. Попав в силки мыслелова, живым не выбраться.

Так что же теперь — бежать?

Отдаться на растерзание страху, а он сделает все остальное. Он погонит их так далеко и так быстро, как не смогли бы погнать законы странников. Он может привести их даже к выходу из лабиринта. Кан внутренне улыбнулся этим мыслям. Какая ирония! Всю жизнь бесцельно бродить по лабиринту, ища призрачный выход, и найти его при попытке сбежать от страха.

А ты сможешь бежать? Сможешь отказаться от своего Пути, перестать искать призрачное нечто, ждущее тебя где-то впереди?

Нет.

И что тогда — идти ему навстречу? Найти его и попытаться убить?

Рискуя потерять ее навсегда? Нет.

— Мы пойдем вперед, — уверенно заговорил Кан. В голосе его звучала сила человека, принявшего окончательное решение. — За пятьсот шагов до привала будем ставить ловушки. Каждую ночь будем нести вахту по очереди, на случай, если они пойдут по стенам. Спать будем под моей повозкой. После ближайшей развилки продолжим так делать еще неделю, а потом, можешь быть уверена, никакой мыслелов нас не догонит.

Казалось, Тиа не верила, что у них получится. Ее терзали сомнения, но она не делилась ими с Каном. Она видела, что он уже все решил и вряд ли передумает.

Они шли целый день, а когда ранним вечером, уставшие и угрюмые остановились на привал, Кан почувствовал, что кто-то идет навстречу.

Иногда эмоции бывают такими сложными, что их невозможно выразить словами. Это как встать рядом с высокой стеной и пытаться охватить ее взглядом, вместить ее всю в один этот взгляд. Так случилось с Каном, когда появился Миндир. Самого мыслелова он так и не увидел, но вот тех, кого тот привел за собой, — да.

Кан не ощутил их запах, не услышал их шаги, на время он вообще перестал ощущать что-либо. Такое с ним случалось крайне редко, а потому Кан насторожился. Возможно, это его и спасло.

Когда они с Тией покончили со скудным ужином, он почуял присутствие некоего человека. Ощущение это быстро испарилось, когда вверху зашелестела трава. Стены в этом месте были невысокие, все изрезанные глубокими и пологими промоинами. Эти темно-серые в вечерних сумерках шрамы внезапно ожили, словно в них снова заструилась влага. Солнце ушло за стену, но еще отдавало часть себя этому миру, делая половину обозримого неба ярко алой. В кровавых отсветах Кан различил лица — воинственные и безумные. Их спины покрывали волчьи шкуры, на головах пестрели повязки, глаза горели горячечным огнем. Десятки дикарей спускались по промоинам, доставали короткие, разномастные клинки, скалились и готовились к схватке.