Книга Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух, страница 110 – Вера Ширай

— Это просто немыслимо, — с ядовитой улыбкой протянула баронесса Кринс, отложив ложку. — Старшая дама в семье излагает столь разумные, выверенные советы, а эта... просто молча ест.

Она вложила в слово «эта» всё презрение, на какое была способна, и почти с наслаждением наблюдала, как её слова повисают в воздухе. Герцог наградил ее таким взглядом, что женщине пришлось оборвать свою тираду на полуслове.

— Баронесса … — сказал он негромко, но в этой тишине утреннего зала его голос прозвучал как громкий удар кулака о стол.

Баронесса запнулась. Щёки её вспыхнули от стыда, взгляд метался, но она всё же попыталась сохранить лицо:

— Простите, милорд. Я лишь... забочусь о тонких чувствах вашей дражайшей матушки.

— А я лишь думала, что мы завтракаем... — осторожно вмешалась я, надеясь сгладить ситуацию.

Но лишь подлила масла в огонь.

— Конечно, удобно игнорировать, когда столько опытных, уважаемых людей указывают вам на очевидные ошибки! — вмешалась вдовствующая герцогиня, уже не сдерживая раздражения. Её голос поднимался, как буря перед грозой.

Я вздрогнула. Все взгляды завтракающих теперь были обращены на меня — и ни один из них не был доброжелательным.

Я уже приподнялась, обдумывая, как ответить достойно, не вспыхнув, не уступив ей радости победы. В голове роились доводы, цифры, бумаги, сделки — я была готова защищаться, биться за своё слово. Но прежде чем я смогла раскрыть рот, голос герцога разрезал воздух, как сталь:

— Обвиняя мою жену, матушка, вы оскорбляете не только её. Вы ставите под сомнение мое решение жениться на этой женщине. А значит — моё слово, моё суждение и мою власть.

Оставшиеся в зале люди замерли. Даже весёлый стук меча Ричарда по деревянной скамье прекратился.

— Это недопустимо. — Его голос был низким, холодным и кристально чётким. Герцога слышали буквально все. — Если у вас есть обоснованные сомнения — я выслушаю в своем кабинете. Если нет — не смейте впредь произносить имя моей жены всуе. Я не допущу раскола в своём доме.

Вдовствующая герцогиня побледнела, она думала, что все её доводы, а также эта ночь показали герцогу, кто прав в этом доме. Ариана так и не подняла глаз, предпочла не принимать сторону матери. Девочка уважала и боялась старшего брата, заменившего ей отца. Леди Лиззи прикрыла рот кубком, пряча свою погасшую ухмылку, но в её взгляде промелькнуло искреннее удивление.

А я… Я сидела неподвижно, всё ещё с ножом и вилкой в руках, но сердце моё бешено колотилось. Я была готова к борьбе. Подготовлена, вооружена, уверена в себе — и всё же не ожидала, что он встанет между мной и ударом. В эту секунду я вспомнила, почему когда-то в прошлой жизни влюбилась в него. Это чувство снова пришло — вместе с тихим, глубоким восхищением.

Вдовствующая герцогиня сидела, сохраняя внешнее достоинство, но внутри неё клокотало раздражение. Она ясно осознавала — это была ошибка. Не стоило поднимать такие вопросы прилюдно, в общем зале, да ещё и при слугах и рыцарях. Она рассчитывала, что, окружив себя сторонниками, создаст эффект давления, и сын, поставленный перед почти единогласным мнением, не станет ей перечить. Не станет спорить… не станет выбирать.

Но всё вышло иначе. Одного его спокойного, но твёрдого ответа хватило, чтобы все поняли: слово герцога — закон, а его защита жены была недвусмысленна. Поддержка герцога была продиктована не верой в правоту жены, а просто самим фактом, что она его жена.