Книга Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух, страница 55 – Вера Ширай

Пока мы шли по длинному коридору, он тихо напевал знакомую мелодию — детскую песенку, которую няньки пели детям перед сном. Я не сразу узнала её, но когда поняла — стало весело и тепло на душе. У него всегда была странная привычка петь, когда рядом происходило что-то странное.

Когда мы оказались вдали от чужих глаз и ушей, я взглянула на конверт. Большой, плотный, запечатанный красным сургучом. Почерк был не герцогский, но рука явно аристократическая. Печать же была вовсе не его — на ней красовался фамильный герб моей семьи.

Я резко остановилась.

— Леннокс, — произнесла я, не отрывая взгляда от письма, — вы и бровью не повели.

— Миледи, я всего лишь передал письмо хозяйке — кто я такой, чтоб проявлять любопытство.

— Вы пугаете меня, Леннокс. — усмехнулась я.

На это он позволил себе тонкую, почти призрачную улыбку. И снова зазвучала песенка — едва слышно, точно отголосок сна, который не хочешь вспоминать. А я уже не могла сдержать смеха, надеюсь никто не узнает о нашей лжи во спасение.

— Поздравляю, герцогиня. Кажется, вы выиграли войну.

Я остановилась, перевела дыхание и, не оборачиваясь, тихо сказала:

— Нет, Леннокс. Мы выиграли битву. А война только начинается.

Как же сильно я тогда переживала. Мой обман мог всплыть в любую минуту. Стоило только герцогу Террансу написать или передать, что он не в курсе никаких договорённостей — и всё рухнуло бы, как карточный дом.

А вдовствующая герцогиня не уставала слать гонцов к своему сыну. Письма уходили чуть ли не каждый второй день — вычурные свитки с тяжелыми печатями, а иногда просто пачки заботливо перевязанных бумаг. Единственное, что удерживало меня от отчаяния — это знание, что герцог редко отвечает. Ответы, если и приходили в этот замок, были лаконичны: пару слов на пергаменте или корзина заморских сладостей, редкий платок, тонкая ткань или ленты — знак того, что он получил послание, но не более. Иногда — короткое письмо, едва ли длиннее записки к ужину.

Я уже всерьёз подумывала обсудить с Ленноксом возможность подкупа одной из служанок в крыле вдовствующей герцогини — может, она смогла бы сообщать, приходят ли ответы, и что в них. Но в последний момент удержалась. Убедила себя, что это было бы неразумно. Не время. Я не совершаю ничего преступного — небольшая ложь и только.

Я решила оставить эти тревоги на потом, когда герцог вернётся. Тогда, быть может, многое прояснится само собой.

* * *

Поздно вечером, уже направляясь ко сну, я вдруг вспомнила о письме из дома. Отправителем значилась мачеха, а содержание было следующим:

Дражайшая наша дочь!

С каким теплом я думаю о тебе в эти дни! Мы с твоим папенькой очень соскучились по нашим любимым девочкам и с нетерпением ждём возможности вновь обнять тебя — как только ты вернёшься в столицу. Конечно, я понимаю: твои новые обязанности, статус и положение обязывают. Муж твой — человек, чья служба требует многих жертв, и вполне возможно, у тебя самой скоро появится важная роль при дворе. Тем не менее, мы обязательно навестим вас обоих во дворце — всего на короткий момент, чтобы не мешать делам.

С грустью узнала, что ты уехала столь поспешно, не попрощавшись. Разумеется, ты была обременена делами, и мне пришлось объяснить твоему отцу, что ты передала свои извинения через меня. Мы, конечно, приняли это с пониманием. Я уверена, герцог не имел намерения обидеть нашу семью, и просто был поглощён делами государственной важности.