Книга Хрущевка княжны Соколовской 2, страница 67 – Полина Змееяд

– Абсолютно, – кивнула со всей невозмутимостью, на которую сейчас оказалась способна.

– О Небо, Маргарита Алексеевна, как же так? – Юлия Петровна материализовалась за моим плечом буквально из ниоткуда и видимо успела прочесть текст заявления. – Где же мы найдем столь смышленую юную леди, да еще и в самом начале учебного года?

Во-первых, уже почти октябрь. Во-вторых, уверена, среди аспирантов найдется немало желающих занять мое место. Но ничего из этого я решила не говорить: преподавательница явно не нуждалась в утешениях и комедию ломала просто их вежливости.

Я смотрела на князя, который как мне показалось немного побледнел. Или из-за тусклого осеннего света его кожа выглядит сероватой? Как ни странно, бледность его ничуть не портила, предавая правильному лицу сходство с античной статуей. Черт, какой же все-таки красивый мужчина.

– Я отказываюсь это подписывать, – Тарковский брезгливо отодвинул мое заявление от себя двумя пальцами.

– Вы не имеете права! – я нависала над ним, в кои то веки глядя на князя сверху вниз. Но от этого боялась его даже еще сильнее, чем обычно: в янтарных глазах горел совершенно искренний гнев, а еще Владислав выглядел растерянным. Впервые с момента нашего знакомства.

– Объясните мне причину увольнения. Вас не устраивает оплата? Нагрузка? График? – принялся перечислять он. Издевается что ли? Вот уж не подозревала в нем таких наклонностей.

– Мне предстоит подготовка к свадьбе, – процедила сквозь зубы, стараясь показывать поменьше раздражения. – Боюсь, она займет все свободное время. И после мне, разумеется, уже не потребуется это место, так не лучше ли освободить его сейчас?

Князь вздохнул, еще раз взглянул на лист и, взяв его, сунул в ящик стола. Тут же запер ящик на ключь. Я не успела выхватить у него бумагу: все, что мне оставалось, это сверлить его вопросительным взглядом.

– Пусть заявление побудет у меня до завтра. Подумайте еще немного, – Тарковский улыбнулся, и, признаюсь, у меня на миг екнуло сердце. Но я быстро справилась с непрошенными эмоциями.

– Если завтра вы не подпишете его, я напишу новое и отправлю его в деканат факсом. Оно будет считаться подписанным автоматически через неделю, – напомнила местные правила я. Да, готовилась, потому что ждала подвоха. И не зря.

– Подумайте, – продолжал твердить свое князь.

Что ж, я как минимум сообщила о желании уволиться: уже хорошо. И ноги почти не дрожали, когда я возвращалась к своему столу, чтобы собрать вещи и отправиться домой.

Среди прочего сегодня я обнаружила шоколад в позолоченной обертке. Темный, с вишневым ликером, судя по надписи на этикетке. Немного подумав, все же сунула его в сумку: наверное если не возьму, то оскорблю «тайного поклонника». Хотя похоже уже оскорбила – своим заявлением.

Сестры встретили меня молчанием. В доме царила тишина, даже радио молчало. Все комнаты хорошо прибраны, с кухни доносится запах печеного картофеля, но из квартиры как будто пропал уют. Пропало тепло, в которое я так любила окунаться, возвращаясь из университета.

– Ты все-таки уволилась? – спросила Марина, когда я разулась и попыталась спрятаться от девочек в своей импровизированной спальне.

– Пока нет. Тарковский не подписал заявление. Но ничего, завтра подпишет, – ответила я, стараясь не смотреть в разочарованные глаза сестры.