Книга Выброшенная жена для генерала дракона, страница 39 – Кристина Юраш

— А ты попробуй сварить без него, — хмыкнула Марта. — Получишь вонючую жижу, которая только усугубит побочку. Артур говорил: «Магия слушает сердце, а не весы». Так что не фыркай, а работай.

Я кивнула. Подошла к столу. Протёрла весы. Вымыла руки до скрипа. И начала.

Старая тетрадь лежала передо мной, а я видела заметки Артура на полях. «Милая Марта, я прошу тебя, обязательно протри весы. Это важно!». «Не бойся, дорогая. У тебя всё получится. Делай всё, как я написал…».

Эти трогательные пометки больно ущипнули за сердце. Казалось, Артур, предчувствуя свою смерть, приводил дела в порядок. И оставлял Марте подсказки и послания.

Вздохнув, я сконцентрировалась.

Каждое движение — как молитва.

Каждая травинка — как шанс.

Я отмерила имбирь до миллиграмма, собрала росу из хрустального блюдца (Марта хранила её с прошлого полнолуния), сожгла на свече обрывок пергамента с заклинанием, чей пепел нужно было обязательно добавить в зелье.

И когда всё было готово, я шепнула, глядя в котёл:

— Пусть то, что я сломала… вернётся целым. Пусть то, что я нарушила… восстановится, — прочитала я заклинание из тетрадки.

Зелье вспыхнуло мягким серебристым светом, потом осело — прозрачное, с лёгким мерцанием, как утренний туман над рекой.

Я разлила его в два пузырька. Один — в карман фартука, плотно завёрнутый в пергамент. Второй — оставила в руках. Мутноватый, без блеска. На всякий случай.

Жизнь меня слишком часто обманывала. И решила не давать ей еще одного шанса.

— Нужно, чтобы они оба выпили его, — шепнула Марта, подойдя ближе и прикрывая нас от Гарта своим телом. — И смотри, чтобы никто не узнал. Пусть не вздумают обращаться к другим магам. Знаешь, как разнесётся новость! Нас и лицензии за такое лишить могут! Так что делай умное лицо, говори умные вещи, а мы что-нибудь придумаем. Только пусть они не привлекают никого! У магов в жопе вода не удержится. Они мигом разнесут сплетню!

Я кивнула. Сердце стучало ровно — как будто я снова была в своей старой аптеке, где всё подчинялось логике, накладным, мерам и порядку. Только теперь порядок был хрупким. Как стекло.

— Готова? — раздался насмешливый голос за спиной.

Гарт стоял в дверях, прислонившись к косяку. Взгляд — ленивый, но внимательный. Слишком внимательный.

— Готова, — ответила я, не глядя на него.

Я вышла первой. Села в карету — на противоположное сидение, у самого окна. Чтобы он не обнимал. Чтобы не касался. Чтобы не смотрел мне в глаза так, словно влюбился с первого взгляда.

Гарт, заметив мою стремительность, хмыкнул и забрался вслед, с грацией хищника, и плюхнулся напротив. Его колени почти коснулись моих. Он не отводил взгляда.

Я сжала пузырёк в руке. Стекло было тёплым — от моей ладони или от магии, не знаю.

— Ты всерьёз полагаешь, я не вижу? — вдруг спросил он тихо. — Думаешь, я не чувствую, как ты начинаешь волноваться, когда смотришь на меня?

Я не ответила. Смотрела в окно. Улицы мелькали — мокрые, тёмные, незнакомые.

— Неужели ты хочешь снова запереть меня в клетку? — прошептал он. Голос дрогнул. Не насмешливо. А по-настоящему. — Неужели в тебе нет сердца?

Я вздохнула.

Да, у меня есть сердце. Оно только что вырвалось из собственной клетки. Оно помнит холодный пол, трость, пустые глаза мужа и ложь, замаскированную под любовь. А теперь держу в руках ключ от чужой. Или это не ключ? Может, это замок?