Книга Выброшенная жена для генерала дракона, страница 88 – Кристина Юраш

В коридоре послышались шаги и постукивание трости. Они остановились возле моей двери.

— Ты готова приступить к своим обязанностям? — раздался за дверью ледяной голос хозяина.

Я не обернулась. Не дрогнула. Просто стояла у камина, глядя, как пепел от платья служанки поднимается вверх, словно душа той самой Эглантины, что когда-то верила в любовь, в семью, в честное слово.

Дверь распахнулась с таким скрипом, словно едва слышно закричала женщина.

«Даже скрип дверей в этом доме напоминает женский крик и плач», — подумала я.

Лорд Арвейн вошёл, как входит смерть — уверенно, без спешки, с тростью в руке и презрением на лице. Его глаза мгновенно скользнули по моему платью — тому самому, что дала мне Марта. Простому. Чистому. Живому. И его глаза распахнулись. Ещё бы! Такой дерзкий акт неповиновения.

Потом взгляд упал на камин. На угли. На дым, ещё не рассеявшийся под потолком.

— Где твоя униформа? — спросил он, и в голосе уже звенела угроза, как натянутая тетива.

Трость ударила об пол, а я сжала кулаки, понимая, что сейчас либо начнется отсчет моих последних минут жизни или первых минут настоящей свободы.

Время пошло.

— Сгорела, — ответила я, не поворачиваясь. — Как и твои надежды на то, что я снова стану удобной и послушной куклой в этом доме.

Мой ответ был четким и холодным. Я не сомневалась ни в одном своем слове.

Лорд Арвейн шагнул вперёд. Трость в его руке дрожала — не от слабости, а от ярости.

— Ты думаешь, я позволю тебе вести себя, как заблагорассудится? — процедил он. — Ты думаешь, я не сломаю тебя, как сломал свою жену? Она тоже сопротивлялась. Думала, что любовь спасёт её от моих правил. А потом я выбил из неё эту дурь. Удар за ударом. До тех пор, пока она не начала целовать мои сапоги с благодарностью.

Я медленно повернулась. Впервые за всё это время — не с опущенными глазами, не с дрожью в коленях. Я смотрела прямо в его мутные, злобные глаза, и в моём взгляде не было страха. Была решимость. Была боль. Была ярость, накопленная за время молчания.

— Ты не тронешь меня, — сказала я, наконец обернувшись. — Ни пальцем. Ни словом. Ни взглядом.

Он рассмеялся. Коротко. Жестоко. Как человек, который привык видеть, как все перед ним падают на колени.

— Ах, вот как? — Он поднял трость, и в его глазах вспыхнула та самая жажда насилия, что живёт в душах тиранов. — Я выбью из тебя эту дурь, как выбивал из неё. И ты будешь благодарить меня за каждый удар!

Он зарычал — да, именно зарычал, как зверь, загнанный в угол собственной жестокостью. Взмахнул тростью, но я не отпрянула. Не закрылась руками.

Я бросилась вперёд.

Не как жертва. Не как испуганная девчонка. А как зверь, загнанный в угол, у которого остался один шанс — выбить ружьё у охотника.

Его пальцы сжимали трость, как последнее оружие старого тирана. Но я была быстрее. Я схватила её за конец и рванула изо всех сил — не как жертва, а как охотница.

Мои пальцы вцепились в трость. Лорд Арвейн рванул её к себе, но я не отпустила. Я вложила в этот рывок всё — боль унижений, слёзы, которые не пролила, синяки, что не зажили до конца, и ту самую ночь, когда я бежала босиком по ледяной брусчатке, думая, что мир кончился.

— Ты⁈ — выдохнул он, ошарашенный. — Ты смеешь⁈

— Да, — вырвалось у меня сквозь стиснутые зубы. — Я смею!

Мы стояли, дёргая трость в разные стороны, как два воина в поединке за власть.