Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 162 – Салма Кальк

— А где документ, который должен быть у Фрейсине? — грозно спросил маркиз де Риньи. — Он предоставил бумагу? Мы бы сравнили и решили вопрос о подлоге.

— Он не сохранился, — быстро ответил Фрейсине, слишком быстро, как по мне.

— Если господин герцог не имеет более ко мне претензий, то и я готова отозвать свои, — пожимаю плечами.

Потому что иначе получу уже не просто человека с непонятными намерениями, но серьёзного врага, зачем он мне? Ещё не со всеми другими врагами разобрались.

— Теперь уже я имею намерение разобраться в этой истории, — возразил король. — И вам, Фрейсине, придётся рассказать, чем вы угрожали Сен-Мишелю, и для чего вам это понадобилось.

Если бы Фрейсине мог убивать взглядом, лежать бы мне бездыханной. Я встретила его взгляд молча и спокойно. Украдкой тронула серебряное яблоко на браслете. Всё в порядке. Он не сможет причинить мне вред здесь.

— Ваше величество, — Фрейсине порывисто поднялся, — я клянусь вам, что та давняя история никак не связана с нынешними событиями и антимагическими заговорщиками! Умоляю вас поверить!

— Вы чрезмерно намудрили, — покачал головой король. — И теперь вам придётся рассказать.

— Но я не могу, — Фрейсине растерян, обескуражен, разбит. — Я в самом деле не могу. Это… это невозможно, ваше величество.

Саваж переглядывается с маркизом де Риньи и с принцем. Что, кто-то сказал королю слово «невозможно»? И это не о законе природы и не о погоде и не о чём-то, столь же неумолимом, впрочем, может быть, маги справляются и с этим.

— Я приказываю вам, Фрейсине, объясниться, и сделать это нужно здесь и сейчас, — король непреклонен.

— Ваше величество, я умоляю о доверии, — кажется, он готов упасть на колени и умолять.

Однако, король неумолим, и я ощущаю краем то мощное воздействие, которое обрушилось на герцога. Тот раскрыл рот, словно хотел что-то ещё добавить, но не смог, и с грохотом повалился на ковёр. Обмяк, глаза его закрылись. Король смотрит и хмурится.

Де ла Мотт мгновенно поднимается и подходит к упавшему, опускается на ковёр и осматривает его, мы — все остальные — ошарашены случившимся. Он ведь жив, да? Что такое он столь упорно скрывает?

— Что с ним сталось? — интересуется король.

— Мощный ментальный запрет. Он отразил ваше воздействие, но разлетелся в клочья, — де ла Мотт берёт Фрейсине то за одну руку, то за другую, считает пульс, делает что-то ещё.

— Но он очнётся? — интересуется король.

— Безусловно. Сейчас господин герцог без сознания, но я полагаю, что придёт в себя спустя некоторое время.

— Значит, уложите его в свободных покоях дворца и приставьте стражу, — распоряжается король. — И мы продолжим этот разговор, когда Фрейсине сможет нам ответить.

— Может быть, и учёные к тому моменту разберутся с артефактами, найденными в его владениях, — добавил маркиз де Риньи.

Фрейсине унесли, де ла Мотт отправился за ним.

— Я вас более не задерживаю, — сказал король всем нам.

Вечером того же дня мы сидели, предварительно отужинав, в гостиной Саважей вокруг камина, пили подогретое с пряностями вино и обсуждали события дня. После эпического финала беседы с Фрейсине король отпустил нас всех — и даже принца, которому, впрочем, сказал, что ждёт поутру на завтрак и за тем завтраком и случится доклад. Все прочие отправились по своим делам — кроме де ла Мотта, он так и остался приглядывать за Фрейсине.