Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 4, страница 93 – Мосян Тунсю

Чувствуя, как шатаются зубы, Шан Цинхуа впервые осознал, что Мобэй-цзюнь на деле был даже чересчур дружелюбен, едва ли не ласков с ним, – да и вообще, в сравнении с его дядюшкой и прочими демонами он сущий ангел!

Чем дольше Шан Цинхуа терпел, тем сильнее распалялся Линьгуан-цзюнь, пока и впрямь не впал в неконтролируемую ярость – наступив ногой на спину Шан Цинхуа, он дёрнул его за руку, злобно ухмыляясь:

– Разве ты не обещал кричать что есть сил? Отчего же твои уста сомкнуты? Почему ты до сих пор не издал ни звука?

У Шан Цинхуа были очень дурные ассоциации, связанные с этой позой, – выплюнув сгусток горячей крови, он и впрямь заорал во всё горло.

– Что ж, неплохо – но, увы, в твоих криках всё же недостаточно чувства. Не беда, я тебе помогу.

Шан Цинхуа тотчас ощутил чудовищную боль выдираемой из сустава кости и рвущихся мышц. Он открыл рот, чтобы исторгнуть затопивший его ужас, но не смог выдавить ни единого звука.

Однако боль так и не достигла необратимого порога – внезапно заломленную руку выпустили, и она безвольно упала на землю.

Перед глазами Шан Цинхуа мелькнул заснеженный тёмно-синий подол.

Вырвавшись из круга огня, Мобэй-цзюнь застал Линьгуан-цзюня врасплох и ударил его ладонью прямо в солнечное сплетение!

Этот внезапный удар проломил грудную клетку Линьгуан-цзюня, из которой, словно сквозь огромную дыру, тотчас хлынул наружу бурный поток стремительно разлетающейся демонической энергии. Сердце Линьгуан-цзюня похолодело: удар этого паренька был отнюдь не тот, что прежде; выходит, короткого промедления ему хватило, чтобы поглотить веками накопленное боевое мастерство без остатка!

Более того, теперь, не боясь даже огня «чёрного солнца», он как ни в чём не бывало перешагнул через барьер!

Какой бы непримиримой ярости ни было исполнено сердце Линьгуан-цзюня, он понимал, что нынче не соперник своему племяннику. Спешно запечатав рану льдом, он обратился в чёрный вихрь и бежал из ледяной крепости.

Казалось, Шан Цинхуа пролежал целую вечность, уткнувшись лицом в землю, а вокруг так ничто и не шелохнулось, никто и не думал помочь ему. В сердце вскипала горькая обида: неужто Мобэй-цзюнь до сих пор злится? Ведь Шан Цинхуа пребывал в таком состоянии из-за него, а тот ему даже руки не подал – где здесь, спрашивается, справедливость?

Потом его ушей достиг тяжкий звук удара.

Ощерившись от боли, Шан Цинхуа кое-как развернулся.

Оказывается, это вновь упал Мобэй-цзюнь. Две неподвижные фигуры в разных позах застыли рядом с кругом огня, лёжа в тишине и покое посреди зала, будто жертвы несчастного случая.

Тут-то Шан Цинхуа осознал, что в действительности Мобэй-цзюнь не успел усвоить боевое мастерство отца – равно как и подавить энергию Линьгуан-цзюня. Только что он и впрямь поддался тому самому «порыву», вложив все силы в то, чтобы в критический момент обратить Линьгуан-цзюня в бегство. Теперь же, израсходовав всё до последней капли, опалённый огнём «чёрного солнца», он только и мог, что… рухнуть посреди зала.

И всё же, даже неподвижно вытянувшись на полу, не в силах шевельнуть и пальцем, он продолжал прожигать Шан Цинхуа взглядом.

Не вынеся столь пристального внимания, тот был вынужден подать голос:

– Вы, это, Ваше Величество, не напрягайтесь так, лежите себе тихо, усваивайте энергию. Боевое мастерство, преумноженное бесчисленными поколениями владык, за один приём не поглотишь.