Книга Благословение небожителей. Том 2, страница 126 – Мосян Тунсю

– Повезло, что сегодня перед выходом из дома увидели тучки и зонтики взяли – не то бы вымокли до нитки!

– Давно дождя не было! Накопилось, видимо, теперь льёт как из ведра.

– Ого, глянь-ка! Ещё сильней припустил! Да это настоящая буря!

Капли падали на землю и разбивались сотнями брызг. Се Лянь слушал людской говор, такой родной и до боли знакомый, и ещё отчётливее чувствовал, что здесь то место, где он родился и вырос, а это – его народ.

Пока люди болтали, дождь поутих. Незнакомцы со словами «Идём скорей!» раскрыли зонтики и выбежали из-под крыши, оставив Се Ляня в одиночестве. Внезапно они обернулись, быстро посоветовались, а потом один из них подошёл к принцу, протянул свой старый зонт и вежливо сказал:

– А вы, монах, тут подождёте? Дождь что-то никак не унимается. Возьмите.

Се Лянь наконец опомнился и ответил:

– Спасибо. А как же вы?

– У нас другие есть, – загалдели люди. – Потеснимся как-нибудь! Всё, идём, идём!

Они удалились, шлёпая по лужам, а принц ещё немного постоял, бездумно сжимая подарок в руке. Вдруг он увидел неподалёку небольшой храм, раскрыл зонт и направился туда под потоками дождя. Подойдя поближе, Се Лянь увидел, что по обе стороны от входа висят парные надписи: «Тело пребывает в аду бесконечных мучений, душа – у Персикового источника», и понял, что перед ним храм наследного принца.

Восемь тысяч храмов и монастырей появилось за три года! Разумеется, не все они были так пышно украшены, как храм на Тайцаншань: часть возводили простые люди из народа, чтобы поддержать общее начинание. Внутри таких святилищ не было ящиков для сбора подношений, не было служителей – только глиняная скульптура да тарелочки со сладостями и фруктами. Те же люди, что построили его, время от времени убирались в молельне, и каждый мог свободно зайти в неё и побыть в одиночестве.

В этом неприметном уголке нашёлся как раз такой скромный храм. Ещё снаружи Се Лянь увидел эту по-детски наивную статую имени самого себя: пёстрая одежда, мучнисто-белое круглое лицо, глуповатая улыбка – ну прямо большая кукла. Если бы не терзавшие его горестные думы, он бы сейчас непременно рассмеялся.

За эти три года Се Лянь перевидал три, если не пять тысяч своих изваяний, и ни одно на него не походило в должной мере: либо слишком уродливы, либо чересчур миловидны. Других небесных чиновников обычно изображали дурнее оригинала, а принца, наоборот, зачастую выставляли неправдоподобно красивым – настолько, что ему даже становилось неловко. Сперва он не обратил внимания на очередную скульптуру – лишь бегло скользнул по ней взглядом, – но вдруг заметил какое-то светлое пятно и пригляделся.

Традиционно статуи юного бога войны держали в правой руке меч, а в левой – цветок из золота, драгоценных камней или нефрита тонкой работы – впервые Се Лянь увидел живой. Он подошёл поближе, чтобы рассмотреть его.

Похоже, цветок, как и всю статую, изначально вылепили из глины, но он не то отвалился по вине неумехи-мастера, не то его отломал злой шутник. Чтобы заполнить образовавшуюся на ладони дыру, кто-то не поленился сорвать и вставить свежий цветок. На нежных лепестках сияли хрустальные капельки росы, а в воздухе разливался едва уловимый свежий аромат. Прелесть, да и только.

Се Лянь услышал за спиной торопливые шаги. Он быстро сделался невидимым и, не выпуская из рук зонт, легко взлетел на постамент. Лишь после этого принц обернулся, посмотрел вниз и увидел, как из-за серой стены дождя в храм скользнул подросток не больше двенадцати-тринадцати лет на вид. Его старая, грязная одежда промокла до нитки, а лицо скрывали такие же перепачканные бинты. Правой рукой мальчик тщательно прикрывал левую, словно нёс великую ценность. Когда мальчик разжал пальцы, Се Лянь увидел у него на ладони крохотный белоснежный цветок.