Книга Фабрика воспоминаний, страница 100 – Клелия Ренуччи

Словом, Габриэль был необычайно весел.

Тем не менее однажды вечером Эдуард сумел уговорить брата выслушать его.

Габриэль с безмятежным видом сидел в кресле и внимал исповеди Эдуарда, который предварительно налил брату бокал превосходного коньяка. Старший брат, подготовивший целую речь в оправдание того, почему они лишь сейчас решились рассказать Габриэлю о родстве Роуз и Орианы, был сбит с толку его спокойствием.

— Интересно, неужто я действительно такой тупица, каким вы меня считаете? — наконец заговорил Габриэль. — Сперва Сара с Аделаидой, теперь ты! Держу пари, ты выписал цветистую цитату из «Федры», чтобы убедить меня в своей невиновности.

Эдуард покраснел, не отводя взгляда от ухмыляющегося брата, а тот продолжал:

— Роуз — правнучка Орианы. Нам обоим было интересно, когда же вы соизволите нас об этом известить. Едва Антуан пригласил ее на ужин, мы заключили пари, что это произойдет сегодня. Расслабься, с разинутым ртом ты выглядишь глупо, — добавил он смеясь, после чего подошел к Эдуарду и обнял его. — Благодарю тебя, брат мой. Как я догадался? А так, конспираторы из вас никудышные. При всей своей меланхолии я без труда заметил, что вы с Антуаном и Сарой что-то замышляете. К тому же периодически до меня доносились имена Луизы, Виктуар… Потом я обратился к дядюшке Жоржу, и он добросовестно выложил мне все, что знал, ругая себя — мол, я не вправе раскручивать эту бобинную катушку — кажется, так он выразился. От Жоржа я и услышал имя Виктуар Рекамье.

Эдуард не мог произнести ни слова.

— Через пару дней после той памятной репетиции я увидел на твоем столе контракт. В нем стояло имя Роуз Рекамье. Конечно, это могло быть совпадением, и я полагаю, ты именно так и решил.

Вконец ошарашенный Эдуард неуверенно кивнул.

— Ты не обратил внимания? — прыснул Габриэль. — Просто невероятно!

— Контракт был все это время у меня, я никому его даже в руки не давал. Мы с Роуз подписали его несколько месяцев назад, я его, разумеется, читал, но ее фамилия совершенно не отпечаталась у меня в памяти… — признался Эдуард, которому вдруг стало ужасно смешно.

— Короче говоря, — перебил его Габриэль, — это и впрямь могло быть совпадением. Впрочем, я ни о чем не подозревал, хотя присутствовал на всех репетициях твоей дурацкой пьесы! На всех! Далида нон-стоп! Спасибо еще раз…

— Дурацкой пьесы, дурацкой пьесы… Нельзя ли повежливее?

— Ты прав, я шучу, тем более что с твоим сценарием, переводом, новыми аранжировками и тембром Роуз песни Далиды стали неузнаваемы. Французы откроют их заново, а американцы непременно полюбят. Возвращаясь к Роуз… Ее глаза, ее жесты! Инструмента у нее нет, но его отлично заменяет голос. Ориана выбрала виолончель, потому что та была громоздкой, а Роуз, напротив, не желала ничем себя отягощать. Она ничего не знала о своей семье, росла сиротой. Когда я рассказал ей о том, что мне известно, она захотела встретиться с Жанной. Увидев Роуз, та ахнула: «Ориана! Ты вернулась!» Это было так волнующе!

Братья растроганно обнялись.

Вскоре возвратились Антуан и Роуз, которая тотчас бросилась к Габриэлю и продемонстрировала ему свой снимок: улыбающаяся девчушка прильнула к матери, они сидят на пляже на первом фестивале «Бернинг мэн».

— Это единственная фотография, на которой мы запечатлены вдвоем! Благодаря всем вам, вашему коллективному безумию, я наконец отыскала следы своего прошлого! — воскликнула она.