Книга Вязаное счастье попаданки, страница 121 – Ольга Иконникова

— Нет! В дом Лефевров я отправлюсь один. А вы будете ждать меня в гостинице.

Теперь я тоже обращаюсь к ней на «вы», хотя и по имени. Назвать ее «мадемуазель Камю» или «мадемуазель Лефевр» у меня не поворачивается язык. Я думаю, она и сама еще не осознает, кто она на самом деле. И захочет ли семья ее признать.

Меня тревожит еще и состояние здоровья герцога. Что, если за то время, что мы отсутствовали в Париже, оно ухудшилось, и его светлость не сможет даже понять, что именно я буду ему говорить? И даже если захочет, он не сможет обнять свою дочь, которую так долго искал.

— Возможно, ваша семья не поверит нам, — продолжаю я. — И мне не хотелось бы, чтобы вы слышали то, что они, быть может, изволят нам сказать. Вас уже довольно оскорбляли в этом доме — на сей раз пусть эти оскорбления будут адресованы только мне. Но если всё обернется благополучно, я немедленно приду за вам и приведу вас в дом вашего отца.

Париж встречает нас дождем. И по-хорошему нужно бы переждать непогоду, но мы оба испытываем такое нетерпение, что откладывать визит к Лефеврам хоть на полчаса уже невозможно. Я предлагаю Изабель хотя бы пообедать, но она лишь отрицательно мотает головой.

Мы снова снимаем два номера, и я, оставив ее в гостинице, отправляюсь в дом его светлости. При хорошей погоде я проделал бы этот путь пешком — Лефевры живут буквально в паре кварталов отсюда. Но дождь делает такую прогулку невозможной, и я пользуюсь гостиничным экипажем.

— Добрый день, ваше сиятельство! — почтительно приветствует меня Дюпон. — Я немедленно доложу о вас ее светлости!

Ее светлости? Мое сердце начинает биться чаще. Неужели с герцогом что-то случилось? Возможно, прежде чем приезжать сюда, следовало навести какие-то справки?

— Я предпочел бы поговорить с самим господином герцогом, — твердо говорю я. — Этот разговор очень важен, в противном случае я не стал бы тревожить его светлость.

— Боюсь, что это невозможно, ваше сиятельство, — дворецкий кажется заметно смущенным. — Его светлость никого не принимает с тех пор, как…

Он не продолжает, но я понимаю, что он имеет в виду. Его хозяин не принимает никого с тех пор, как из этого дома прогнали Изабель.

— Простите, но я вынужден настаивать на этом! По крайней мере, вам стоит доложить о моем визите его светлости, и он примет решение сам.

Дюпон приглашает меня войти, и когда я располагаюсь в гостиной, всё-таки отправляется к хозяину.

И когда за моей спиной открывается дверь, я ожидаю увидеть там Дюпона или самого герцога. Но в комнату входит граф Клари.

Я поднимаюсь с дивана, и мы с Амеди раскланиваемся. Его взгляд холоден и насторожен. Но я и не имею права рассчитывать на другой прием.

Клари стоит на ногах, опираясь на спинку стула. На удивление он выглядит куда лучше, чем прежде. В глазах нет лихорадочного блеска, а на обычно бледном лице виден вполне здоровый румянец.

— Зачем вы снова пришли к нам, ваше сиятельство? Мне казалось, мы с вами поняли друг друга еще в прошлый раз.

Ответить я ничего не успеваю. Потому что в гостиную входит хозяин.

А вот герцог Лефевр заметно сдал, словно забрал на себя часть болезни сына. Дворецкий поддерживает его под локоть, но даже с его помощью его светлости с трудом дается каждый шаг.

— Рад видеть вас, ваше сиятельство! — говорит он.