Книга Вязаное счастье попаданки, страница 42 – Ольга Иконникова

— Белла, ты выйдешь за меня замуж?

Он бросает на меня взгляд преданной собаки, а я впервые в жизни не знаю, что сказать.

Карусель перестает крутиться, и мы спускаемся на землю и пробираемся сквозь толпу. Я спотыкаюсь, и Камиль заботливо подхватывает меня под локоть.

— Тебя укачало, да? Мы катались слишком долго.

Он не понимает, что дело совсем не в этом. Наш маленький мир на улице Вязальщиков — прежний, к которому я уже успела привыкнуть, — рухнул пять минут назад. Мир, в котором он, Камиль, был товарищем, другом, да почти братом!

Я осознала, что нравлюсь ему с нашей самой первой встречи. Вернее, ему всегда нравилась настоящая Изабель Камю — наверно, с самого детства. И я боялась, что однажды случится именно то, что случилось сегодня. И даже пыталась это предотвратить. Мне казалось, я ясно давала ему понять, что между нами не может быть ничего большего. Что в мире вообще нет ничего большего и лучшего, чем настоящая дружба. Такая дружба, какая была у нас.

Он выводит меня к лавке со сладкими пирогами, где нас уже дожидается Лулу. Подруга облизывает испачканные вишневым вареньем губы и ухитряется при этом широко улыбаться.

— Знали бы вы, какие фокусы я сейчас видела! Говорят, вечером будет еще одно представление. Вам непременно нужно на нём побывать!

Она замечает наши напряженные лица, и улыбка сбегает с ее ярких пухлых губ.

— Что-то случилось?

Камиль, как обычно, не считает нужным что-либо скрывать:

— Я сделал Изабель предложение.

Лулу охает и застывает — только взгляд ее перескакивает с Камиля на меня и обратно. Лишь через пару минут она снова обретает дар речи:

— И что ты ответила, Белла?

Я теряюсь, и за меня всё говорит Камиль:

— Ничего. Она не ответила ничего, Лулу!

В голосе его звучит горечь.

Конечно, он всё понимает — милый, добрый, благородный Камиль. И мне жаль, что своим безмолвным отказом я причинила ему боль. Но было бы гораздо хуже, если бы я приняла его предложение из жалости или благодарности за то, что он для нас с бабушкой делал.

— Ох, Ками! — Лулу берет его за руку, заглядывает в глаза. — Но зачем? Зачем ты сделал это? Ты же знал! Ты знал, что она откажет тебе!

В мою сторону она теперь и не смотрит. Ее заботит только он, Камиль. И это тоже не становится для меня сюрпризом. Что он ей дорог по-особому, я тоже уже догадалась. Она много лет любит его безответно — так же, как он Изабель.

— Ты же знал, — она уже почти кричит, — она мечтает, что будет жить во дворце — с тех самых пор, как ей сказала это гадалка. Мы не ровня ей, будущей герцогине!

Слово «герцогиня» она произносит с таким презрением, что я вздрагиваю. Я не знаю, как настоящая Изабель относилась к предсказанию Клодет, но разве на моё отношение к Лулу и Камилю это хоть как-то влияло? И отказала я ему вовсе не потому, что мечтала о герцоге.

Лулу всё-таки поворачивается ко мне, и во взгляде ее столько ненависти, что я понимаю — друзей у меня, кажется, больше нет.

Иду с ярмарки и чувствую себя ужасно одинокой. Этот город чужой для меня, и мне трудно привыкнуть к тому укладу, который кажется мне слишком неправильным, чтобы я могла его принять. Слишком грязные улицы. Слишком неустроенный быт. Слишком несправедливое расслоение общества, где одни по праву рождения изначально выше других.