Книга Вязаное счастье попаданки, страница 96 – Ольга Иконникова

— Полагаю, что мы узнали уже довольно, — тонкие губы герцогини дергаются в презрительной усмешке. — Я рада хотя бы тому, мадемуазель, что вы одумались в церкви и не осмелились лгать перед алтарем. Было бы ужасно, если бы граф де Сорель пал жертвой вашего обмана. Нам многое придется ему объяснить. И поскольку мы с сыном дали вам слово, что не будем преследовать вас, вы можете удалиться. Но я надеюсь, что эта история многому вас научила и вы никогда более не вступите на путь лжи.

У нее плохо получается скрыть свою радость. Она добилась того, чего хотела — избавилась от девицы, которая угрожала благополучию ее любимого внука. Впрочем, я могу ее понять.

Во всей этой истории мне жаль только герцога Лефевра. И перед ним мне действительно стыдно. Лучше бы я не приезжала в этот дом, не бередила его старые раны. Но прошлого уже не изменить.

— Простите нас, ваша светлость! — я прошу прощения именно у него.

— Подите прочь, мадемуазель! — требует ее светлость. — Только прежде снимите этот наряд, вы не имеете право его носить. Я велю Дюпону выдать вам платье одной из служанок.

Я обвожу взглядом всех собравшихся. Марбо смотрят на меня с возмущением. А вот герцог отводит взгляд. Он разочарован, и если бы мы были одни, то я сказала бы ему, как сильно я сожалею. Амеди тоже смотрит в окно.

Ну, что же, надеюсь, после нашего отъезда они вернутся к прежнему укладу и постараются забыть о том, что случилось, как о страшном сне.

Мы с Клодет поднимаемся в мою комнату и ждем, пока Луиза принесет мне то платье, в которое я смогу переодеться.

— Прости меня, деточка, — мадемуазель Бертран смахивает слезинку со щеки.

— За что? — удивляюсь я. — Нам давно следовало сказать правду. И это же я втянула нас в эту историю.

— Нет, дорогая, — она устало садится на кровать и вздыхает. — Это я задурила тебе голову своими предсказаниями о том, что однажды ты станешь герцогиней. Как бы ни было горько, но нужно признать, что я ошиблась.

Она плачет, и я сажусь рядом и обнимаю ее. Ее слёзы рвут мое сердце на части.

Я хочу еще раз попросить прощения у герцога Лефевра, но дворецкий не дает нам такой возможности — он сопровождает нас до самых дверей. И когда мы переступаем через порог, он не считает нужным сказать нам ни слова.

— Где нам теперь искать бабушку? — спрашиваю я.

Мне становится страшно, когда я думаю о том, что она сейчас где-то одна.

— Мы условились с ней, что она будет ждать меня у той же церкви, где ты должна была выйти замуж за этого прохвоста, — отвечает Клодет.

Теперь на мне простое платье, и какой-то мастеровой, что идет нам навстречу, улыбаясь, делает мне комплимент. Наверно, принимает меня за горничную.

— Нам нужно где-то переночевать. Но у меня совсем нет денег.

Те монеты, что я получила от графа де Сорель, я отдала бабушке.

— Они есть у Дезире, — говорит Клодет. — Она всегда носит их при себе. Кто знает, можно ли положиться на порядочность столичных слуг? Да и хорошо, что мы не оставили их в доме герцога Альвена — туда нам теперь не попасть.

Я грустно усмехаюсь:

— Мы всё равно не заработали этих денег. Если граф разыщет нас, то потребует их вернуть.

— Вот еще! — фыркает мадемуазель Бертран. — Пусть только попробует это сделать! Мы заработали их уже хотя бы тем, что не рассказали Лефеврам об его участии в этом обмане. Хотя я так и порывалась об этом рассказать. Так хотелось посмотреть, как вытянулись бы от изумления их лица, узнай они, что их благородный граф оказался таким же мошенником, как и мы.