Книга Вязаное счастье попаданки, страница 98 – Ольга Иконникова

— Благодарю вас, ваше сиятельство! — я сглатываю подступивший к горлу комок.

А потом я отбрасываю в сторону всякие светские условности и просто обнимаю Амеди. И наконец выскакиваю из кареты.

А вслед мне несется:

— Никогда не думал, что это скажу, мадемуазель, но я мне очень жаль, что вы мне не сестра!

Я оборачиваюсь — его глаза, как и мои, полны слёз. И чтобы я не успела этого заметить, он велит кучеру трогать. А я, шмыгая носом, бреду ко крыльцу церкви, на котором дожидаются меня бабушка и Клодет.

Граф де Сорель

— Эта девчонка еще пожалеет о том, что так поступила! — его светлость гневно трясет сжатой в кулак рукой. — Если она думает, что принадлежность к семье Лефевров защитит ее, то она сильно ошибается.

Мы вернулись из церкви вдвоем. Мадам Камю и мадемуазель Бертран благоразумно затерялись в толпе, что собралась поглазеть на свадебную церемонию.

— Ты должен поговорить с ней, Арман! — требует дядюшка. — Завтра же отправляйся в дом его светлости и найди способ остаться с ней наедине и всё обсудить. В церкви не было никого из наших знакомых. К счастью, на вашу свадьбу не приглашали гостей, поэтому если слухи и появятся, мы сможем быстро их пресечь, если вы всё-таки поженитесь. Ты слышишь меня, мой мальчик?

Да, я слушаю его не слишком внимательно. То, что случилось этим днем, привело в недоумение и меня самого. Но, в отличие от дяди, я не готов исправлять это.

Хотя сама попытка была недурна. Наш хитроумный план почти сработал. Но сожалею я сейчас не о том, что лишился невесты с хорошим приданым. Нет, мне жаль лишь того, что я не понимаю, почему Изабель так поступила.

Ведь ничто к этому не располагало. Еще вчера, когда при возвращении из церкви на нас напали бандиты, я видел, как она переживала за меня. В ее глазах были и страх, и волнение, и любовь.

Да-да! То, что начиналось как обычный договор, кажется, стал для нас обоих чем-то гораздо большим. И еще утром я готов был поклясться, что она в меня влюблена. Потому что ошибиться в этом было невозможно.

И это вовсе не было самоуверенностью с моей стороны. У меня было немало женщин, и я умею понимать их чувства и по взглядам, и по жестам, и по интонации. Я не был безразличен мадемуазель Камю! И всё-таки на вопрос священника она ответила «нет».

— Ты должен сказать ей, что если она не станет твоей женой, то лишится всего, — продолжает дядюшка. — Она обманщица и прекрасно об этом знает. А если об этом узнают и другие, то она попадет в тюрьму за мошенничество.

Я усмехаюсь:

— Не думаю, что на нее подействует моя угроза. Она прекрасно понимает, что мы не сможем выдать ее, не выдав себя самих. И мы с вами потеряем ничуть не меньше, чем она. А может быть, даже и больше. Наша репутация в свете сильно пострадает.

— Уверен, она слишком глупа, чтобы понимать это, — ворчит дядюшка.

Кажется, он искренне считает, что только принадлежность к дворянскому званию дает человеку ум. Он не готов признать наличие этого качества хоть в ком-то из простого народа.

— Простите, ваша светлость, но к Лефеврам я не поеду, — твердо говорю я. — Возможно, Изабель одумается и сама, и тогда я подумаю, простить ли ее за то унижение, что она мне нанесла. Но искать ее внимания после того, как она посмеялась надо мной, я не стану.

Ни одна из женщин еще никогда не бросала меня. И да, я был уязвлен. Мадемуазель Камю отлично играет свою роль. Но однажды она поймет, что заигралась, и сама придет просить у меня прощения. Когда осознает, что для всех в Париже она чужая. Ее поддерживает лишь герцог Лефевр, и этого слишком мало, чтобы стать своей для здешнего общества.