Книга Вязаное счастье попаданки, страница 101 – Ольга Иконникова

Я спрашиваю, не примет ли меня герцогиня, и слуга, вернувшись через несколько минут, приглашает меня следовать за ним.

Со стороны ее светлости я ожидаю гнева и упреков, но она, неожиданно, принимает меня весьма ласково. Распахивает объятия и обнимает меня так душевно, словно встречает внука или племянника.

— Ах, ваше сиятельство! Как хорошо, что вы решили меня навестить! Прошу прощения за своего сына, он слишком опустошен, чтобы хоть с кем-то разговаривать. Но я уверена, что он поддержит каждое мое слово.

Я целую ей руку и сажусь на диван подле нее. Прием оказался совсем не таким, каким рисовался в моем воображении, и я не знаю, как это понимать.

— Простите нас за то оскорбление, что вам нанесла эта девица! Я была уверена, что вы никогда не сможете забыть тот позор, которому вы подверглись из-за нее. Но сейчас, с учетом того, как она поступила и с нами, я надеюсь, что вы будете к нам снисходительны. Ведь она обманула и нас! — тут она замечает недоумение на моем лице и хмурится. — Простите, ваше сиятельство, наверно, прежде я должна была спросить, рассказала ли вам мадам Марбо о том, что тут случилось? Она сказала нам, что отправится в дом герцога Альвена, дабы поставить вас в известность обо всём. Но, быть может, вы еще не видели ее?

— Нет-нет, ваша светлость, я разговаривал с ее милостью, — осторожно, взвешивая каждое слово, признаю я.

— В таком случае вы уже знаете, что эта девица оказалась обманщицей! — восклицает она, и гневно трясет головой. — Я подозревала это с самого начала, но никто не хотел мне верить. А ведь если бы Ренард прислушался к моим словам, то ничего бы этого не случилось. Только вообразите себе, какой хитрый план придумали эти нищебродки! Конечно, эта старуха, которая, как выяснилось, вовсе не была ее бабкой, попыталась обелить ее саму и заявила, что эта девка ничего не знала. Но я-то понимаю, что они все были в сговоре. И если бы не доброта моего сына, то все они уже были бы в тюрьме.

Я всё еще ничего не понимаю. Неужели ни мадемуазель Бертран, ни Изабель не сказали ни слова о моем участии в этом деле, решив взять всю вину на себя? Но почему?

— Значит, его светлость не стал обращаться к правосудию?

— О, да, когда он захотел услышать правду, он дал им слово, что если они расскажут всё как было, то он не станет преследовать их. Поэтому мы просто выгнали их из дома. Впрочем, возможно, так и в самом деле будет лучше. Суд над ними стал бы слишком тяжелым испытанием для моего сына. Да и нам пришлось бы невольно впутать в это и вас, а мы и так уже оказались причиной ваших волнений. Но я прошу вас нас простить. Теперь, когда вы знаете, что эта мадемуазель Камю не имеет к нам никакого отношения, быть может, вы посмотрите на то, что случилось утром в церкви, совсем по-другому. Согласитесь, что было бы куда хуже, если бы обряд всё-таки свершился, и вы оказались бы связаны с нею узами брака. Конечно, такой брак удалось бы аннулировать, но это потребовало бы стольких хлопот! Боюсь, что и так о нас будет говорить весь Париж. Ведь Ренард не скрывал, что нашел свою дочь, и теперь нас будут постоянно о ней спрашивать. Над нами станут смеяться.

— Имя Лефевров слишком громкое, чтобы можно было безнаказанно смеяться над теми, кто его носит, мадам! — я чуть наклоняю голову, и герцогиня благодарно улыбается.