Онлайн книга «Смертная»
|
В ответ госпожа Шамирам смеется. Долго и с наслаждением. Вокруг обезьяны сгущается серая дымная благодать, но богиня не обращает на это внимания. – А ты ведь хотел забрать мой Урук, Дзумудзи, – весело произносит госпожа. – Этот город никогда не был и не будет твоим, смертная. Он принадлежит моей жене. Ты носишь ее дух внутри, но это не значит, что теперь ты получила в свои владения все, чтопринадлежало ей. – Ах, я внутри ее ношу! – фыркает госпожа. – Ну да. А царевича ты в жертву пожелал чисто случайно. От избытка любви к жене, да? Шамирам же свинтила в подземное царство – так чего добру пропадать! Обезьяна подается вперед, шерсть на загривке встает дыбом. – Не смей. Говорить. О моей жене. Непочтительно! Госпожа в ответ смеется. Это такой горький смех, что мне больно его слышать. Обезьяна скалится. – Смертная дева, когда ты придешь ко мне в храм… – Я не приду к тебе в храм! – перебивает госпожа. – Я не желаю больше тебя видеть! И не дам следить за собой – довольно! Пошел вон из моего города! Чтоб духу твоего здесь не было! Обезьяна морщится, словно от боли. – Хилина, ты… – Убирайся! Услышав слово, обезьяна оседает на пол, как пустой мешок. Но тут же вскакивает и, вереща, бросается к окну. Тихий шорох коготков, стук деревянной створки, шелест листьев – и тени успокаиваются, замирают в лунном свете, более ничем не тревожимые. Госпожа Шамирам выдыхает. Слезы текут по ее лицу, когда она запрокидывает голову, а из горла вырывается тихий стон. Я смотрю и удивляюсь: даже отчаяние великой богини выглядит изящным, даже здесь она прекрасна. Конечно, мне следует ее утешить. Я должна подойти, встать на колени. Обозначить почтительность. Ни в коем случае не спрашивать, что значил этот разговор, – у богов свои игры, и ничтожного духа они не касаются. Но кровь… Я же видела у госпожи кровь. И не раз! Это не образ, не иллюзия, это была правда – настоящая кровь, как у простых смертных. Выходит, госпожа?.. – Лииса. Я вздрагиваю. – Д-да, моя госпожа. Богиня грустно качает головой. В ее глазах легко читается боль. – Не нужно меня так называть. – Как вы желаете, чтобы я вас называла? Она не отвечает – вытирает слезы, опускает взгляд на цепь. Усмехается. Потом берется за нее обеими руками и тянет в разные стороны. Беззвучно, в полной тишине цепь рвется. Я смотрю на тающие, словно дым, звенья и не понимаю ровным счетом ничего. – Ты свободна, Лииса, – тихо говорит госпожа. – Как и должно быть. Свободна? Я? Но… Что это значит? – Моя госпожа?.. – Пожалуйста, оставь меня, – перебивает богиня. – Но… – Иди же. Я повинуюсь. В конце концов, такова воля богини. Что‐то царапает меня внутри, что‐то очень человеческое – вина? стыд? сочувствие? – когда, уходя, я замечаю, как госпожаШамирам оседает на колени, а потом утыкается лбом в пол, точно обычная смертная. Сломленная и беспомощная. Потом я вспоминаю, что передо мной великая богиня, могущественная госпожа Шамирам, слову которой покорен весь мир. А приговоренный к смерти по ее прихоти Юнан в своих покоях нуждается в утешении своей Фейхи. Теперь я ухожу с легким сердцем. Хилина Все наконец встает на свои места. Это похоже на дверь в подвал – в Сочи бабушка часто грозилась меня там запереть. А когда она готовила, я бегала туда за забытыми, но очень нужными на кухне продуктами. Бабушка постоянно что‐то забывала – уверена, специально. А потом ругалась, что я слишком медленная, а матери, которая научила бы меня правильно, а точнее, мгновенно добираться до подвала, снова нет дома. Я даже стыдилась поначалу, хотя, казалось бы, чего? Мама не умеет телепортироваться. |