Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 157 – Виктория Богачева

И к чему в итоге это привело...

— Ты, — Мамору наугад указал катаной на одного из тех, кто стоял в цепи. — Шаг вперед

Темные встрепанные волосы, разводы крови и грязи на лице, испачканная, местами разорванная одежда — он ничем не выделялся из прочих.

Повиновавшись кивку своего господина, самураи освободили пленного и неласково вытолкнули вперед. Он упал перед Мамору на колени, безуспешно вглядываясь в его лицо и пытаясьотыскать там намек на милосердие.

— Господин, прошу, простите меня...

— В чем заключался план полководца Хиаши? Что вы планировали делать, если бы удалось меня убить? Должен ли был он убить меня или взять в плен? — равнодушно спросил Мамору, которого не тронули мольбы о пощаде.

— Я не знаю, господин, клянусь жизнь, я не знаю! — зачастил стоящий на коленях мужчина.

— Отрубите ему голову, — Мамору бросил это самураям, которые сопровождали каждый его шаг, и вновь посмотрел на выстроенных в линию пленных. — Ты, — указал на еще одного, — шаг вперед.

И пока его люди исполняли его приказ и оттаскивали отпиравшегося мужчину в сторону, чтобы казнить, на колени перед своим бывшим господином опустился уже второй предатель.

— В чем заключался план полководца Хиаши? Должен ли был он убить меня или взять в плен? — повторил Мамору свой вопрос.

— Я... я… все скажу, господин, я все скажу! — забормотал тот.

— Так говори.

— Он... он хотел... вернее, не хотел, не должен был... нам велели, чтобы...

— Замолчи, — велел Мамору, терпение которого закончилось очень быстро.

Вопли первого пленного как раз затихли.

— Казните его.

Пришел черед второго выть.

Мамору же обернулся к строю, который больше не представлял собой одну линию, а скорее походил на рябь, что раз за разом прокатывалась по водной глади.

— Так будет с каждым, пока я не услышу ответ на свой вопрос, — глухим, равнодушным голосом пообещал он и выхватил из толпы третьего. — Шаг вперед.

Его приказ звучал как приговор, который нельзя было ни отсрочить, ни отменить.

По его слову казнили еще десятерых, прежде чем один из предателей сам шагнул вперед, не дожидаясь, пока велят кому-то иному.

— Я знаю, что должен был сделать полководец Хиаши, — сказал он, и его слова тут же потонули в громком гуле голосов.

— Тихо! — Мамору вскинул руку и посмотрел на объявившегося смельчака.

Его лицо показалось ему знакомым. Он нахмурился, свел на переносице брови, напрягая память.

— Говори, Сэдзо.

Тот, услышав свое имя, вздрогнул и впился в лицо Мамору полубезумным, лихорадочным взглядом.

— Я все расскажу, если ты пощадишь остальных, господин, — прошептал побелевшими губами.

— Ты еще смеешь выдвигать мне условия? — прищурившись, очень тихо поинтересовался Мамору. — После того, что вы все сотворили? Ямог бы приказать разрубать вас одного за другим на куски. Но вам всего лишь отрубают головы. Это уже мое милосердие, это уже пощада, — выплюнул он с отвращением.

Предатель по имени Сэдзо вновь вздрогнул и поднял на него взгляд покрасневших, запавших глаз.

— Тогда сохрани жизни хотя бы тем, кто еще юн. Они лишь выполняли приказы своих военачальников.

— Преступные приказы, — процедил Мамору сквозь зубы. — Или ты немедля начинаешь говорить, или твоя голова через мгновение отделится от тела, — и он указал рукой в сторону, где лежали тела тех, кого уже казнили.