Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 154 – Виктория Богачева

И когда он понял, то непроизвольно застыл на месте, несмотря на то, что вокруг него свистели стрелы, и уже начиналось сражение.

Враг налетел на них ни с какой стороны.

На них напали изнутри.

Второй его лучший полководец. Хиаши, которому он доверял, как себе.

Который немало времени провел вдали от своего господина в гарнизоне у реки. И которому посулил место Мамору — место первого полководца Империи — если тот схватит его живым.

Обо всем этом он узнал уже позже. Пока же Мамору видел, как одни его люди бьются против других — его же людей. Облаченных в одинаковую одежду. Держащих одинаковые знамена… И определить, кто на какой стороне, было непросто. Но заметив в руках полководца Хиаши лук, стрелы из которого летели в самураев, застрявших на переправе, кое-что Мамору для себя уяснил.

И, обнажив катану, бросился к предателю.

Ему на пути попадались растерянные самураи, которые в обрушившемся на них хаосе не понимали, где друг, а где — враг. И невозможно было определить, пока перед лицом не вырастала чужая катана, или тот, кто еще вчера делил с тобой тяготы пути, доставал лук и тайком пускал стрелу. У Мамору не было слов, которыми он мог бы помочь преданнымему людям, и он выкрикивал лишь имя полководца Хиаши, раз за разом называя его предателем.

Горько. В самом начале он подумал, что на них напал враг, подразумевая Императора. Но нет. Его предали те, кому он верил. За кого сам, не задумываясь, отдал бы жизнь.

И вот как все обернулось.

Его пытались остановить. Кто-то вырастал у него на пути с обнаженными катанами, но самураи, что остались ему верны, со всех сторон бросались к нему, чтобы защитить своего господина.

С каждой минутой посеянный изначально хаос словно уменьшался и упорядочивался, и очень быстро некогда единое войско разделилось на две неравных части, и самураи определились, кого станут уничтожать они.

До полководца Хиаши Мамору все же добрался. Вдоволь испачкавшись в чужой крови и полный сжигающей все на своем пути ярости. Он не стал ничего спрашивать, и ни одно слово не вырвалось из плотно сжатых губ. Мамору налетел на предателя подобно вихрю, в несколько движений разметав по сторонам тех, кто стоял возле Хиаши, и они сошлись один на один.

— У меня не было выбора, господин, — а вот Хиаши посмел раскрыть рот, посмел искать себя оправдания. — У них вся моя семья, и вы видели, что они сделали с вашими слугами...

Мамору усмехнулся бы, но он берег дыхание.

— Поймите же меня, господин! — рвано выкрикивал Хиаши, пока их катаны танцевали свой смертоносный танец, и воздух вокруг дрожал от жгучей ненависти и силы, которую Мамору вкладывал в каждый свой удар.

Он почти не слушал, что выкрикивал Хиаши, — слишком громкими были биение его собственного сердца и нарастающий рокот в груди. Остальная часть боя вокруг них словно потонула в тумане: краем глаза он различал смутные силуэты воинов, но все это отошло на задний план в момент, когда он застыл лицом к лицу с предателем.

Металл гулко звенел при каждом столкновении катан, и воздух наполнялся звоном стали и горячим дыханием двух противников. Мамору вкладывал в каждый замах столько ярости, что Хиаши, один из лучших самураев в Империи, теперь едва успевал парировать. И находил силы захлебываться оправданиями.

— Я не мог иначе! Моя семья...