Книга Яромира. Украденная княжна, страница 137 – Виктория Богачева

Со временем все выправилось. Боль притупилась. Уже не хлестала столь ожесточенно, не вышибала дух, перебивая дыхание и не позволяя раскрыть рта. Раз за разом гребок давался все легче, и ближе к вечеру люди конунга гребли стройно и ладно, словно и не случилось с ними шторма.

Харальду бы улыбнуться, но он смотрел в затылок Ивара, которого нарочно посадил прямо перед собой, и голову его терзали невеселые думы. Он послушал Олафа на берегу и сделал это зря. Следовало оставить племянника в Длинном доме. Может, он и взбаламутил бы там воду, но Тюра всегда знала, как держать несносного мальчишку в узде.

Он выкинет его прочь прежде, чем станет слишком поздно. От слов Ивара расходились ядовитые круги по воде. Харальд уже велел казнить двух своих людей, ослушавшихся приказа. Они были бы живы, не пойди на поводу у его племянника. В ту ночь Ивар увлек всех за собойна берег, Ивар подначивал воинов найти себе забаву, Ивар пошел за людьми Трувора, когда те наткнулись на дроттнинг…

Харальд был слепцом. Он должен был оставить Ивара на берегу.

* * *

Два дня после шторма прошли спокойно и тихо. Раненые медленно, но верно поправлялись. Пробовали вновь ходить по шаткой палубе, примерялись к веслу. До Гардарики оставалось совсем немного, и повеселевший было Харальд вновь мрачнел на глазах. Ярлфрид он велел себе обходить дальней дорогой и слово свое держал. Чем ближе они были к дому дроттнинг, тем мрачнее делалось его лицо.

Ивар присмирел и притих, и Харальд гадал, надолго ли да отчего. В то, что испугал племянника, он не верил. Но причин для зубовного скрежета у конунга поубавилось, а в последний день он и вовсе ни одного слова от ососка не услышал.

На душе у конунга было… неспокойно. Что-то не нравилось ему, что-то подтачивало изнутри. Он бы сказал, что не по сердцу затишье, словно перед грядущей бурей, но они только-только пережили один шторм и не ждали второго, даже несмотря на тяжелые, темные облака, простиравшиеся до самого горизонта.

Поменявшись веслом с другим хирдманом, Харальд встал со скамьи и с наслаждением потянулся до хруста в плечах. Тепло бежало по разгоряченному телу. Пока греб, снял верхнюю, теплую рубаху из шерсти, оставшись в самой простой, из грубого льна.

Взгляд конунга невольно зацепился за притихшую на корме Ярлфрид. Она куталась в его плащ, натянув едва ли не до носа, и была похожа на нахохлившуюся пташку.

Он приглядывал за ней исподтишка последние пару дней, как запретил себе подходить к девке близко. Как бы ни занемогла после той ночи…

Ноги сами принесли его к скамье, на которой сидела Ярлфрид.

— Ты не мерзнешь, дроттнинг?

Она молча покачала головой и моргнула несколько раз, но Харальд успел поймать ее тусклый, горестный взгляд. Он словно не домой ее вез, а в полон. Он не стал ничего спрашивать, но и уйти сразу же не смог. Сел на скамью поодаль от нее и уставился на свои шершавые от мозолей, натруженные ладони.

— Гардарики уже в паре дней пути, — сказал он, и Ярлфрид лишь кивнула.

Она глубоко вздохнула, набрав в грудь побольше воздуха, словно готовилась шагнуть в пропасть, а он краем сознания отметил, как тихо вдруг сделалось на драккаре. Очень и очень тихо.

Неправильнотихо.

— Харальд конунг… — позвала дроттнинг, и он повернулся ней, опустив тяжелый кулак на скамью, и их пальцы соприкоснулись.