Книга Яромира. Украденная княжна, страница 138 – Виктория Богачева

А потом раздался тихий свист, и в дерево, ровно между ними, вошла стрела. Затрепетало знакомое оперение.

Харальд резко вскинул голову: на носу драккара стоял Ивар.

В его руках дрожал тугой лук.

… такого лютого холода Яромира не испытывала давно. У нее зуб на зуб не попадал. Руки заледенели, пальцы ломило. Мокрая до последней нитки одежа неприятно липла к телу, и она дрожала на ветру и сидела, вся съежившись, под камнем, куда насильно усадил ее Харальд.

Ему, раненому, было ничуть не легче. Княжна видела на мокрой рубахе алое пятно с неровными, расползшимися краями. Он не жаловался. Не сказал ни слова. Лишь сновал туда-сюда по каменистому пляжу, хромая, и выискивал ветки да палки, из которых смог бы сложить костер. Маленькая вначале, стопка постепенно росла, и Яромира глядела на нее с жадным нетерпением.

Отец куда-то учил ее разжигать костер, и в любой другой день она бы подсобила с этим Харальду, но нынче не чувствовала своих рук.

Она и так ему уже подсобила.

Когда прыгнула следом за ним с драккара…

Конунг молчал, но она чувствовала его недовольство всем своим естеством.

Яромира упрямо закусила губу и растерла онемевшие ладони друг о друга. Совсем она раскисла, потому что даже не почувствовала, как Харальд подошел и опустился рядом с ней на одно колено. Его руки накрыли ее ладошки, и он согрел их теплым дыханием. Тысяча иголочек закололи пальцы, а тысяча тысяч — сердце от его близости.

— Зачем ты полезла за мной следом, дроттнинг? — спросил он совсем неласково.

Яромира упрямо дернула носом.

Как она могла остаться, когда собственный племянник предал его? Скрутил и сбросил в ледяное море?

Как она могла остаться там без него?..

— Коли я умру… — зашептала она, чувствуя, как по телу разливается тяжелая, вязкая слабость.

Она еще не забыла, как худо ей было после шторма всего несколько дней назад. Но тогда они плыли на драккаре, и Харальда еще никто не предал, и у них были снедь и питье, и сухая одежа, и плащ, в который он ее завернул.

Нынче же они оказались на позабытом Богами клочке земли, пустынном и выжженном ледяной стужей. Мертвом.

И Яромире казалось, что она уже чувствовала ледяное дыхание Мары-Морены на своем лице. Ее глаза закатились; телом овладела сладкая, приятная слабость. Даже холод отступил куда-то, и нынче она чувствовала лишь легкость и покой.

Вестимо, ей не свидеться больше с родными. И потому она хотела попросить… хотела попросить Харальда, чтобы повинился заместонее перед отцом и матушкой.

— Да ты ума лишилась! Я тебе умру! — рявкнул вдруг конунг, и дымка перед глазами Яромиры чуть рассеялась, и сквозь липкий туман проступило его полное свирепой ярости лицо.

Харальд выругался и стиснул ее предплечья, впившись пальцами так крепко, что кожа загорелась в местах, где он ее касался. Зарычав, конунг поднялся на ноги и вздернул ее, и сперва Яромира безвольным кулем повисла в его руках, потому что коленки у нее подломились. И тогда Харальд хорошенько встряхнул ее: раз, другой, третий.

— Вставай, дроттнинг! Вставай!

Он тряс и тряс ее, словно стремился выгнать из головы все дурные мысли. И вскоре на смену сладкому предвкушению смерти, которое заполнило ослабевшее сознание Яромиры, пришла хлесткая, очень сильная боль, ведь Харальд ее совсем не жалел.