Книга Умри со мной, страница 42 – Юлия Селиванова

Девушка внезапно залилась смехом, Рону показалось, что в сыром воздухе звенят серебряные колокольчики. Насмеявшись, она как-то посерьезнела и приосанилась.

– Миссис Агата-Кристабель Ньюджент Гренвиль Джонсон, к вашим услугам.

Но как?! Рон смотрел на эту юную девушку и не верил глазам: ей должно быть тридцать пять лет, возраст степенной дамы, матери семейства… и она поправила его, сказала миссис… значит, она замужем… Рон не мог перестать смотреть на ее лицо, серьезное и нелепое одновременно, особенно нелепости придавали эти грязные полосы. Словно Агата не боялась и не стыдилась показаться смешной и неловкой…

– Вы так удивлены? – В голосе Агаты послышалась ирония. Агата явно наблюдала за тем, какое производит впечатление на Рона. – Ожидали увидеть матушку гусыню в чепце и пуховом платке? – Агата улыбалась.

– Ээээ… – Рон стушевался, чувствовал, что выглядит по-идиотски, – что-то вроде того.

– А сами вы кто? Я теряюсь в догадках. Вы не похожи на солдата, на почтальона тоже, слишком хорошо одеты. Кто же вы? Вестник апокалипсиса? Или пьяный свиристель, упавший с неба перед его приходом?

Рон вздрогнул. Нет, она ведь не могла знать.

– Для сослуживца моего мужа вы слишком молоды, сколько вам?

Вопросы становились прямее и строже, не следовало думать, что Агата и впрямь по-девчоночьи проста и легка.

– Мне достаточно лет, чтобы лечить вверенных мне пациентов, миссис Джонсон.

– Так вы врач? –в голосе что-то треснуло, Агата смотрела на Рона серьезно.

– Рональд Уотерз к вашим услугам. Да, я врач, я прибыл по назначению – проверка жителей вашего графства, слишком много людей болеют в последние месяцы. Скудельники не успевают плакать на похоронах…

– Я в курсе. – Агата становилась немногословнее.

– Впрочем, даже если вы врач, – словно она не вполне верила его выдумке, – вам нужно умыться с дороги и переодеться. Мир рушится, но гостеприимства никто не отменял, так ведь? Лечить меня – тяжелый труд, хотя я, конечно, надеюсь, что не больна, – Агата попыталась рассмеяться, но получилось как-то не вполне убедительно. Рон смотрел на нее и не мог понять, что испытывает: чувство разочарования? Он ехал к умирающей, а она еще не умирает, придется провести с ней время, сколько времени? Он не любил близкие контакты, это мешало процессу. И потом она ведь… старая. Что с ней делать в этой глуши? Слушать рассказы про местных фермеров и про то, что раньше было лучше?

Какая же серая, мерзкая скука.

– Вы в порядке?

Вот уже они поменялись местами, и женщина интересуется, в порядке ли он. Видимо, выдало лицо.

– Я немного устал с дороги, вы правы, был бы рад возможности умыться и поесть.

Агата с осуждением, – уже переходящим в приятство, – посмотрела на собаку, собака правильно прочитала мысль на ее лице и радостно, словно ей отпустили разом все грехи, кинулась к дому, громко лая и высоко разбрасывая грязь. Агата с неожиданной проворностью подхватила один из двух саквояжей Рона и двинулась тоже в сторону дома.

– Я сам, зачем вы взяли… – Рон окончательно терял контроль над ситуацией. Его это злило.

– Ну еще дети при мне будут носить тяжести, тем более у вас две сумки, вот вы одну и несите, – Агата обернулась через плечо и подмигнула ему. Рону ничего не оставалось, как двинуться за ней.

Дом начинался с просторного крыльца, на котором можно было до темноты утопать в старом диване. Грязный и продавленный строго в одном месте, он говорил о том, что Агата тут сидела довольно часто, не особо заботясь о вечернем холоде и безопасности. Комнаты внутри дома по большей части были закрыты. Когда Рон и Агата шли по коридору, она сказала, предугадывая вопросы: