Книга Рэм, страница 8 – Микита Франко

А ещё Сергей Александрович был мягкий, спокойный, вежливый, с тихим голосом, и поэтому все про него спрашивали: «Почему Синцова ещё не убили?». В «батя крышует» Рэм не верил. Отец ему не личная охрана — как можно крышевать настолько?

Когда человек с телеканала отстал от Синцова, тут же подоспел какой-то журналист с фотоаппаратом, попросил «снимок со всей семьей». Тогда-то Рэм и заметил, что Синцов-младший ошивается неподалеку вместе с матерью. Но на слова «со всей семьей» они реагируют, как собачки Павлова — тут же подтягиваются к мужу и отцу. Синцов приобнимает свою жену за талию — такую же миниатюрную, интеллигентную и стройную, как он сам, словом, красотку, — и своего бледного сына с трупно-голубыми глазами. Последнего Рэм красивым не считал, но девчонки по Елисею сохли — особенно младшеклассницы.

Это не вся семья. В Америке у Синцова училась дочь, взрослая, старше Даши. Полина. Рэм всё время пытался подсчитать, как это так: Сергею Александровичу ровно сорок, дочь старше двадцати, когда всё это случилось? Потом папа рассказал, что Синцов женился в восемнадцать. Мама говорила про это: «Пахнет залётом», а батя настаивал: «Всерьёз женился». Это Рэма не радовало — ну, ещё в те времена, когда он не знал всей правды. Теперь уже всё равно — залётили нет, — но был бы интересней штрих к портрету.

Жаль, что он, скорее всего, никогда не узнает наверняка. Впрочем, он так думал о многом, и кое-что всё-таки узнал.

Теперь и сам не рад.

Когда фоторепортеры нащелкались, Елисей первым отделился от семьи и отошел в сторону. Увидев Рэма, наблюдающего за ними со стороны, прошелся взглядом, совсем как Француз, от макушки до носков, но ничего не сказал. Будто бы хмыкнул в сторону.

Затем отошел и Синцов, что-то нашептав своей жене. Двинулся прямо на Рэма, у того аж ладони вспотели и, проходя мимо, хлопнул того по плечу (у Рэма сбилось дыхание — господи, почти обморок).

— Привет, Макар, — и улыбнулся.

Рэм застыл на месте, ничего не ответив. Не сообразил, не догадался. Спохватившись, резко обернулся через плечо, а Синцов уже далеко, у отцовской тачки. Руки жмут друг другу.

Поговорив, снова разошлись — Синцов к сцене, а отец — к Рэму. Он аж снова сжался от напряжения: скажет что-то про Сергея?..

— Хочешь к Синцовым после гуляний на продолжение банкета?

Макар глупо поморгал:

— Я?

Будто Синцов с батей мог договариваться именно об этом: лично Макара заказать на продолжение. Батя так и посмотрел на него: мол, дурак что ли?

— Мы. Ты, мать, я, Дашка, если захочет, ещё там кто-то будет, семья Быструхина вроде, Греченко… — он рассеянно посмотрел по сторонам, выискивая в толпе всех этих людей. Снова глянув на Рэма, почти великодушно уточнил: — Ну, тебе не обязательно, если что. Я знаю, ты с этим не дружишь, — и на Елисея кивнул.

— Я хочу, — быстро выпалил Рэм.

— Уверен?

— Да.

— Ну, смотри, — и тоже хлопнул по плечу, возвращаясь к машине.

У Рэма от предвкушения аж в кончиках пальцев закололо. Из колонок, с привязанными к ним воздушными шариками, заиграла торжественная музыка, и он повернулся к сцене, ожидая появление Сергея. И он появился — с высоты отчего-то ещё красивей. Поздравил всех с днём города, начал рассказывать, как много сделал для этого захолустья мэр, нахваливать его несуществующие заслуги (про Брюхина, мэра, иначе, как «вор» в народе не говорили), и между строк добавлять про свой завод по изготовлению тротуарной плитки, которой, естественно, устелили весь город (и теперь, когда едешь на велике, его постоянно трёсет, и в голове — дыр-дыр-дыр, как по худшему асфальту).В общем, здорово, что всё так славно и красиво — в конце все похлопали, а Рэм громче всех, как главный фанат всего, что скажет Синцов. Он и не слушал обычно. Какая разница? Главное: смотреть и наслаждаться. Тут ещё и все мысли в его скором посещении особняка Синцовых — он там уже был, но давно, в детстве, когда ещё не понимал, что Сергей Александрович — мужчина мечты. Теперь зайдёт в этот дом совсем другим человеком.