Книга Ноктюрн для капитана, страница 150 – Галина Маркус

Но теперь у меня есть и другие вопросы.

– И ты… – произношу я, как только у нас появляются силы что-то произносить, – и ты теперь охладеешь ко мне, как считала Хелен?

Конечно, я в это не верю, но желаю, чтоб он опроверг, и желательно поподробней. Но Кэп – это Кэп, а не автор любовных романов.

– Конечно, – усмехается он. – Следующие пять минут я буду холоден как лед.

Но при этом он притягивает меня к себе и обнимает еще крепче. Он закрывает мне рот поцелуем, но теперь я не успокоюсь, пока не вызнаю все. Пытаюсь отстраниться от него, чтобы успеть спросить:

– А как же… как же три месяца испытаний, чтобы услышать и понять свои чувства?

– Ну, знаешь ли, – шепчет Питер, продолжая целовать мое лицо, – это если они… чувства… лепечут себе под нос… А вот если вопят во все горло… то, представь себе, трудно их не понять.

Но я не сдаюсь.

– А вы… жили у тебя… или у нее в квартирке… или…

Я резко сажусь, потому что то, что я сейчас представляю, может испортить мое счастье навеки.

– Или, – твердо отвечает Кэп, прерываясь, и садится рядом. – Алекс…

– Пожалуйста… только честно.

– Алекс, – говорит он серьезно и ласково обнимает меня, – я думаю, ей было очень плохо, ноне мог ничего поделать с собой. Боюсь, я чаще ночевал на работе, чем у себя дома. Просто чтобы не встретить Хелен. Когда она уехала, оставив послание, я тут же отправил ей вдогонку свое, чтобы у нее не осталось иллюзий. Но как бы то ни было… согласись, она все же сумела…

Мы некоторое время молчим, и я с досадой сознаю, как мне жаль Хелен, которой и дня не дали обманываться.

– Я улетел на другой день после нее. Мне пришлось покружить по системе, но, знаешь, есть отличные парни, частники, они летают между планетами по своим торговым делам… всего несколько пересадок, и…

– Ты летел сюда целых два месяца?!

– Не мог же я просто сидеть и ждать сеанса связи с тобой!

Я пораженно смотрю на него.

– Значит, ты бросил работу?

– Нет. Я завершил ее. – Питер распрямляется.

Он укутывает меня в свое одеяло и начинает рассказ.

Однажды, когда я уже месяц как жила на Орфесте, он сидел на пересылке и наблюдал за поведением нескольких мутантов, находящихся за прозрачной перегородкой по ту сторону кабинета. Они иногда разговаривали – не с ним и не друг с другом, а как будто сами с собой. Это было довольно жутко, словно какие-то остатки нормальной человеческой речи случайно сохранились в бездушном теле. Питер то включал, то, не выдержав, выключал слышимость. Он пытался найти хоть что-то, что могло отличить мутанта в толпе.

А потом почувствовал такое отчаяние, такую беспросветность, что… На столе перед ним стоял мой подарок – хрустальный шарик на пирамидке-подставке, Питер никогда с ним не расставался. Но, оказывается, когда Плав передал ему мой последний привет, Кэп не понял, что это такое.

В этот раз он действовал по наитию – ему было плохо, он накрыл хрустальный шарик ладонью и несколько раз повернул вокруг своей оси, как обычную заводную шкатулку времен детства моей прапрабабки. Ну и, конечно же, услышал музыку – ту самую запись, которую сделал для нас Мельт-Тихц.

Сначала Питер был так поражен красотой звука, что не сразу заметил изменения в поведении тварей. Большинство из них заткнули уши руками, некоторые повалились на пол. Но самое странное случилось потом. Когда шарик воспроизвел последнюю мелодию, не слишком сложную, но трогательную и чистую, как выразился, бросив на меня странный взгляд, Кэп, все твари как одна потеряли сознание. Они попросту отключились! Питер бросился проверять,он связался с министром, и они отправились в тюрьму для мутантов. Результат оказался тем же.