Книга Ноктюрн для капитана, страница 152 – Галина Маркус

Питер тем временем продолжает смотреть на мой шарик.

– Он это одобрил… – задумчиво произносит Кэп, и мне впервые кажется, что он не здесь, не со мной в этот момент.

– Кто? – не понимаю я.

– Чистый. Не помню, как его зовут. Я сказал министру, что разрешу использовать это открытие только после того, как его проверят Чистые. Ты понимаешь, Алекс? Я не хотел больше… ошибок.

Я киваю.

– И он пригласил нас в Стеклянный дом, – продолжает Питер.

– «Нас»?

– Да. Меня и Хелен. Она пришла ко мне в тот день на работу, хотела выяснить отношения. Она считала… – он невесело усмехается, – что прошло уже достаточно времени после твоего отъезда, чтобы я перешел к физическому исполнению своих обещаний. Мне так, правда сказать, не казалось. И, конечно, было не до разборок. Я как раз связался с министром и собирался в Стеклянный дом. Хелен не слишком доверяет Чистым… гм… боюсь, после того, как они пригрели и полюбили тебя.

Я вспоминаю свою жизнь среди них, впрочем, это никогда и не забывалось. Мне становится нестерпимо грустно, но благодарность, вторая часть моей ноши, освещает воспоминания.

– В общем, она отправилась туда со мной. К нам вышел твой музыкант… который, как сказалминистр, и сделал эту запись.

– Мельт-Тихц, – шепчу я, и сердце мое сжимается от тоски по нему.

– Да, он. Я достал шар и хотел спросить… в общем, если честно, разговор получился странным. Я так и не сказал ни слова, да и он тоже. Мы постояли… и я думал о тебе, о твоей музыке, о том, как я… как я люблю тебя, Са-ша, – тихо произносит Кэп со своим невероятным акцентом и смотрит мне в глаза. – Как мне плохо без тебя и как я… как я совсем не могу так жить. И даже рассказал ему о слове, которое дал Хелен. И ты можешь смеяться, но мне казалось… что он все это слышит и знает, и даже рассказывает мне, как вы играли на вашем рояле, и что он тоже скучает по тебе. Вот клянусь тебе, но мы вроде как говорили!

– Я знаю, Питер, – мягко говорю я и кладу голову ему на плечо.

– Он… он спросил меня, откуда у меня шарик. Я объяснил, что ты подарила его мне. И он тогда посмотрел на меня как-то иначе. Мне показалось, оценивающе. А потом… одобряюще, что ли. И я сразу понял, точнее, он мне открыл, кто написал ту мелодию.

– Мельт-Тихц велел отдать шарик тому, кто мне дороже всех… – тихо говорю я, и мы некоторое время молчим, обнимая и целуя друг друга совсем иначе – как люди, которые могли никогда-никогда не увидеться и которых чудом вернули друг другу.

– Но что толку было тогда в его одобрении, – выдыхает Питер, – если б…

Я вспоминаю про Хелен.

– А Хелен? Что она делала?

– Сначала просто стояла, не понимая, что происходит. Потом Мельт-Тихц посмотрел на нее – как-то грустно и очень ласково, словно она болеет, а он принес ей лекарство. Долго смотрел. Хелен тоже смотрела на него. Сперва вызывающе. Потом мне показалось, что она вот-вот расплачется. А потом она развернулась и убежала. Я встревожился, но Мельт-Тихц остановил меня. Я вспомнил, зачем пришел, и попробовал объяснить это уже словами. Тем более что к нам спустилось еще несколько Чистых. Они внимательно меня выслушали. И потом один из них, который, мне кажется, был теперь их главным вместо…

Питер виновато поднимает на меня глаза.

– Вместо Осиэ-вэ, – негромко подсказываю я.

– Да… Вот он-то и возгласил так, как тогда… помнишь, как Осиэ-вэ провозгласил «расследование»? И этот тоже сказал всего одно слово: «Чистое!» И они все ушли. Министр объяснил мне, да я и сам понял, что все в порядке. Знаешь, мне прислали огромное вознаграждение.Якобы за идею. Ты уж меня прости, я только потом подумал, что половина его уж точно принадлежит тебе… но я все равно отослал все обратно, в Стеклянный дом. Понимаешь, чтобы действительно было «чистое». После всего, что мы, земляне, здесь натворили.