Книга Тайна проклятого дара, страница 157 – Наталья Русинова

Наряд Яринке привезли из Торуги: парчовый, тяжелющий, только нижних рубах две штуки, а сверху платье, жемчугом шитое, да душегрея. И сапожки узорчатые из тончайшей телячьей кожи, которые впору на полку поставить для любования, а не ноги в них совать и по грязи брести. А в сундучке, что вёз на седле Дар, оказался золочёный венец с драгоценными камнями, при виде которого Евлашка аж позеленела от зависти.

Самой же Яринке было всё равно. Она так устала за эти полтора месяца ожиданий и тоски, что готова была идти замуж хоть в рубище, лишь бы от них с Даром все отлезли наконец. И даже восторженные охи-вздохи подруг, вполне себе искренние, не радовали.

«Хоть бы никто не перегородил жениху путь, ожидая выкупа, – мрачно думала она, выходя за калитку, где стояла изукрашенная повозка, запряжённая тройкой лошадей. – Так хочется, чтобы поскорее уже закончилась вся эта кутерьма».

Слава Богу, дураков требовать с сына воеводы или его дружек выкупа в Листвянке не нашлось. Традиции традициями, а князь ясно дал понять – времени немного. Надо обернуться туда-обратно до заката.

И они поехали. Дар, тоже вдоволь напарившийся в баньке старосты, куда Антип зазвал их с частью дружины, – впереди, верхом на жеребце. Ибо жених невесту-то из дому забирал и в повозку усаживал, но на этом дело и кончалось. Ехать с ней на венчание бок о бок считалось постыдным. Поэтому Яринкину честь по дороге блюли Варька с Маришкой. Точнее, больше хихикали, пели песни, угощались орехами на меду. Да гоняли дружинников, ехавших рядом в качестве охраны, но на самом деле вовсю строивших им глазки.

Сама Яринка в пути всё размышляла – ну зачем сватовство и венчание с гулянкой затеяли в один день? Какая причина за этим стоит? Спешка, как мудрые люди говорят, при ловле блох нужна. А бракосочетание лучше бы, наоборот, на несколько дней растянуть, ради соблюдения всех традиций.

Доходить до неё начало только в церкви, когда на заключение брака зачем-то позвали ещё и коледовского старосту, который не сводил глаз с жениха. Дар стоял рядом с Яринкой, держа в руках зажжённую восковую свечу, и только улыбался тихонечко, когда отец Дионисий кропил их обоих святой водой. Крестился, как положено, на вопросы священника отвечал без запинки и промедления. А рядом плакали воском тоненькие свечки на подставках-кандилах, дышалось хорошо и благостно, и горечь на сердце Яринки постепенно сменялась тихой безмятежной радостью.

И когда Дар снял с невесты покров и осторожно, почти целомудренно коснулся губами её рта, староста выдохнул – громко и будто бы с облегчением.

На выходе из церкви новоиспечённых супругов встретила огромная толпа. Уставшая Яринка наблюдала за происходящим словно со стороны: лица у людей довольные, а взгляды любопытные. И шепотки то и дело летели над головами: «Ну как? Жених-то от водицы святой не порос корой да сучьями? И икону целовал, и креста не чурался? Чудны дела твои, Господи!»

Бабка оказалась права. Лешаки побывали в церкви в тот же день, как явилисьс отрядом дядьки Бориса в Коледовку. Кто бы иначе пустил их в людские жилища? Вдруг и впрямь нечисть под видом человека? Однако многим и этого оказалось мало, Комеля вон с матушкой выгнали из родного дома, не посрамились. Хорошо, в живых оставили.

И теперь Яринка прекрасно понимала, для чего князь затеял сыр-бор с венчанием, да не в городе, а в селе, где располагалась ещё и самая большая в Лесистой Балке ярмарка. Потому как толпа народу на ней бывает регулярно. А значит, местные ещё долго будут в подробностях рассказывать всем и каждому, как в их церковь в конце лета привёз невесту наследник воеводы Мстиславского – да, тот самый, который лешаком больше десятка зим ходил. И венчался, как приличный человек, весь ритуал от начала до конца прошёл. И благословение батюшки принимал. И ничего жуткого или постыдного с ним не произошло.