Книга Малахитовое сердце, страница 52 – Лизавета Мягчило

Язычок молнии под пальцами подрагивал, заедал и громко сипел, норовя разбудить Славика. Аккуратно прикрывая за собой палатку, Бестужев на ходу натянул кроссовки, запихнул распущенные шнурки под задник и трусливым бегом рванул к подлеску. Прочь от огня, вылизывающего каждый мелкий камень на поляне, прочь от танцующих жадных теней. К отрезвляющей ночной прохладе, к юрким порывам ледяного ветра и шепоту покачивающихся ветвей высоких деревьев.

Это невозможно терпеть, с таким просто нереально жить, это выдирает из него кровавые куски. Медленно, с наслаждением вытягивая каждую жилу, накручивая на коготь боли каждый тонкийнерв.

Он не помнил, как оказался у ручья, просто почувствовал, что руки упираются в сырую землю, выстланную низкой травой. Ткань джинсов на коленях быстро пропиталась ночной росой, небо, проглядывающее сквозь ветви над головой, неспешно разукрашивалось алым. Близился рассвет.

Зачерпнув ледяную воду в сложенные лодочкой руки, Саша с яростью плеснул ее в лицо, с нажимом прошелся подушками холодных пальцев по глазам. Затем снова. Снова. Пока капли, скользя по локтям к закатанным рукавам, не пропитали толстовку. Пока не начали стучать зубы, а губы не посинели. Вытравливая образ Кати, насильно вытаскивая наружу.

Смоль не шла из головы, проросла в нем, пустила свои ядовитые корни. Каждую ночь он летал в небесах, а наутро крылья с оглушающим хрустом ломались и он разбивался о землю.

Закрывая глаза, Бестужев беспомощно опустил голову. Капли срывались с влажных прядей, беззвучно ныряли обратно в ручей, порождая мелкие круги. Вода доставала выше запястий, он продолжал упираться в мелкое песчаное дно, пока судорога не начала выкручивать пальцы. И в этот момент, раскачиваясь, отчаянно моля судьбу о том, чтобы она прекратила его агонию, Саша почувствовал маленькие узкие ладошки на своих плечах.

Больно, горько и обидно. Он не осмелился открыть глаза. Засмеялся. Надломленно, отчаянно и горько, как смеются идущие к эшафоту на казнь. Через пару мгновений этот смех обернулся хриплым воем, внутри все скрутило, но заплакать он не смог. Слабак. Сил не хватило даже на глупые злые слезы, способные принести хоть немного облегчения…

Невесомые руки сжались чуть сильнее, одна отпустила плечо, прошлась вверх по напряженным шейным позвонкам, зарылась в волосы на затылке, поглаживая спутанные пряди. А он откинул голову назад, льнул навстречу. Так плотно зажимая веки, будто от этого зависит, останется ли она с ним рядом. Будто отрицание реальности позволит ему задержаться в этой ласке еще на один миг.

Наверное, он утопился в ручье.

Эта мимолетная мысль вызвала всплеск вымученной радости.

За секунду до того, как зазвучавший девичий голос прижал его к земле, закидывая обратно в озябшее тело. Голос был не Катин, никогда раньше он не слышал подобного звучания.

Мягкий и гладкий, словно каменная галька. Каждая его нежная нота была неестественно отполирована. Идеальна. Голос завораживал. Отпрянув,Бестужев упал в ручей, ледяная вода нырнула в кроссовки, в штанины, лизнула живот, покрывая тело колючими мурашками.

– Как ужасна и восхитительна твоя боль. От любви мужчина умирает красивее, чем от любого оружия. Нанесенные ею раны так сильно истерзали твое сердце.

Обернувшись, он увидел, что над ним возвышалась хозяйка медных гор. И от взгляда на нее в груди застывало дыхание. Господи, как прекрасно было ее лицо, как тонок девичий стан, скрытый длинным сарафаном. Зеленоглазая, с алебастрово-белой кожей и чувственным изгибом алых губ. Тонкие черты не просто пропитаны нежной женственностью – они ее чистое воплощение.