Книга Малахитовое сердце, страница 57 – Лизавета Мягчило

– Какое на хрен встать, какое не хочется?! – Пылающий злостью взгляд метнулся к двадцатисантиметровой ящерице, замершей неподалеку на камне, он быстро покатился в ее сторону.

– Слава, стой, давай подумаем, может, и правда все…

Елизаров не слушал. Схватил крупную гадину, мигом принявшуюся извиваться в кулаке, распахивая беззубый рот в оглушительном шипении. Тряхнул рукой с такой бешеной силой, что сам едва не вывалился на плоский камень.

– Ага, встал и побежал, я же жопу катаю ради веселья! Нравится мне ползать через пороги и хлебалом ступеньки считать, если это корыто переворачивается! Покатались и хватит, так, значит? Просто встал и пошел? Где твоя хозяйка, гадина?! Где это издевающееся чудовище?!

Тонкие лапки беспомощно скребли по его пальцам, немигающие глаза смотрели равнодушно, истошное шипение не умолкало. Бестужеву стало страшно. Дико от одной только мысли, что разгневанная малахитница явится к их стоянке и покарает за неуважение. Накажет за такое обращение с ее беззащитной слугой, зажатой в истеричнолетающем в разные стороны кулаке.

Не явилась. А Елизаров захлебнулся в наполненном разочарованием и гневом крике. Замахнулся так, что громко хрустнуло предплечье, швырнул ящерицу в сторону редкого подлеска. Пролетая мимо Саши, она продолжала сучить конечностями и гневно шипеть. После сочного шлепка в кусты кизильника ящерица смолкла, мелькнуло зеленое тельце, улепетывающее по высокой траве, смешно задирая вверх лапы. Хвост так и остался сиротливо лежать у камня.

Славик окаменел в инвалидном кресле, шумно дыша в сложенные лодочкой ладони. Тихо бормоча проклятия, Елизаров перемежал их короткими горькими смешками и крепкими матами. Он учился жить со словами, смысл которых не доходил до сознания. Он пытался верить.

Если хозяйка медных гор не солгала, если Василько оказался прав, то все это время Славик ловил стремительно текущую воду времени дырявым сачком. Нужно было просто верить в себя, пытаться встать. Такое было сложно принять, но Бестужев знал, что у этого упрямого барана все получится.

Бесшумно скрывшись в палатке, он поспешно натянул на себя сухую одежду, выкрутил мокрую и забросил в отдельный карман рюкзака. Когда они доберутся до избы, Саша займется стиркой, запасы чистых вещей сильно поубавились, скоро они со Славой будут напоминать двух бессовестно воняющих боровов. Скорчив страдальческую гримасу, он собрал рюкзаки, выбрался наружу и принялся складывать палатку.

Постепенно пришел в себя и Елизаров, мрачно похрустел солеными огурцами, зажевал боль двумя банками тушенки и бездумно выпил всю оставшуюся у них воду. По дороге назад придется снова подойти к ручью и, пополнив запасы, молиться, чтобы не подхватить кишечную палочку.

– А тебе она чем-то помогла или ты тоже не проклят, просто секса не хватает?

– Подтвердила, что дневники в могиле Чернавы. – Бросив мимолетный взгляд на Елизарова, Саша усмехнулся, вытащил первый колышек из земли. Совсем скоро палатка осядет бесформенной кучкой и ее можно будет скрутить и уложить в походную сумку. – Где могила, она не знает, предложила обратиться к водяному. Он способен найти ведьму по остаткам воды.

Желудок возмущенно дернулся, Бестужев сглотнул вязкую слюну и заставил себя договорить:

– Если она не разложилась до костей и там хоть что-то жидкое осталось.