Онлайн книга «Малахитовое сердце»
|
Елизаров не шелохнулся, тихо причитал обнимающий коленки в углу Василько.Счет шел на секунды, у Бестужева было слишком мало времени. Метнуться к печи, выдирая горсть алых ягод, а затем ко второму порогу, ведущему из сеней в основную комнату. Через ошметки первой двери, раскидывая крупные щепки подошвами кроссовок, чтобы выжидающе присесть на корточки у самого порога, неспешно перебирая ягоды. Если она сумеет смыть первую преграду, он нарисует вторую. Если рябина их защищает, что ж, он может рисовать ею хоть всю ночь. Будто читая его мысли, тихо запищал рыжий: – До крика третьих петухов. Держи ее, Сашенька. По твою душу Наденька встала, по твою. Существо многообещающе ощерилось. Палец оставшейся руки с длинным кривым когтем указал в сторону Василько, царапнул воздух. – Тебя я сожру первым, а ты пой, голоси свои колыханки. Пой… Парень не отличался стальными нервами или дюжей храбростью, Саша ожидал от него всякого: истерики, громких слез, рвоты или недержания. Но то, что произошло дальше, выбило из него остатки воздуха и здравомыслия. Громко выматерился за спиной Славик, заставляя на мгновение упустить Надю из виду и обернуться. В этот же миг сзади раздался всплеск выливаемой воды, а по поворачивающейся голове прилетело опустевшим ведром. Так сильно, что виски разодрало болью, переносицу обожгло огнем, нос громко хрустнул. Но Василько… Не замечая льющейся по подбородку крови, Бестужев ошалело следил за его преображением. Оглушающе громко хрустели кости, словно мягкий пластилин гнулся череп, втягивались длинные неказистые руки, покрываясь плотной серой шерстью. Лопались носовые пазухи, тянулся вперед нос. Все происходящее казалось дурным сном, чьим-то безумным кошмаром, в который их затянуло по глупой ошибке… Через миг в куче измазанной рябиновым соком одежды сидел мышонок. Истошно запищав, он засеменил под печь, оттуда на него возмущенно зашипели, но Навьи дети, похоже, с соседством его смирились. Надя за порогом захохотала. С нескрываемым удовольствием переступила через него. – Это должен был быть ты. Не я. Справедливости в мире нет, Саша, зато в нем живут монстры. В стремительном прыжке вытянулось неестественно длинное тощее тело, а Бестужев сработал на инстинктах. Пальцы рывком вдавили ягоды в порог, в ладони впились занозы, плотно засели под кожу, но линию он провел. Вот она, толстая, блестящая светлой влагой. Спасающая. Надя удариласьв невидимую преграду и кулем рухнула прямо перед его сломанным носом. Третьи петухи. Как удержать ее до третьих петухов? Славик за спиной испуганно дернулся, ударились об стену спинка коляски и его затылок. Саша врос в пол в сантиметре от скалящегося лица. От нее несло прелью, мхом и разложением, едкий запах оседал в легких, Бестужев судорожно затаил дыхание. Надя поднималась – неказисто и медленно, упираясь единственной рукой в пол, прогибая позвоночник дугой. Сквозь порванную одежду он видел белеющие кости и лоскуты гнилого мяса. Рука на тесаке плотнее сжалась, он подгадывал время для удара. – Я виноват в твоей смерти, но тогда я сделал все возможное, чтобы спасти вас, Надя. – Горячий шепот дрожал, его самого колотило. Ее клыки с громким щелчком захлопнулись у самого носа, и он отмер, отшатнулся подальше от черты. – Ты умрешь сегодня. На том и сойдемся, Бестужев. Сегодня ты скатишься в тот же мрак, в котором теперь существую я. Здесь очень голодно. А потом я подберусь к мышке и нашему безногому дружку. Я заберу всех вас. |