Книга Малахитовое сердце, страница 98 – Лизавета Мягчило

Строка за строкой. Агидель почуяла перемену, вскинула голову и потянулась через столешницу за дневником. Он послушно разжал пальцы, выпуская ставшие горячими страницы.

Зеленые глаза заметались по строчкам, с каждой минутой ведьма хмурилась все больше, принялась отбивать нервный ритм ступней по деревянному полу.

Находиться в избе стало тошно. Пот заструился по спине, воздух сперло, опустило тяжелымкомом в грудину. Паника. Такая, какую он не испытывал уже давно. Вот сейчас ведьма скажет, что это заклятие – единственное во всех гримуарах, к которому Чернава не придумала чистки. Оно несокрушимое. Вечное.

– Я сейчас тебе не нужен?

Она отстраненно качнула головой, не подняла глаз даже тогда, когда он пошатнулся, задевая бедром столешницу. Почти бегом направился к порогу.

Прохлада отрезвляла, учила дышать заново. Вдох, выдох, Бестужев широким шагом двинулся по пустой улице, прямиком к проклятой избе Весняны. В окнах действительно горел свет, мелькали силуэты. Но домовой не вышел, чтобы прогнать его… Парень не дошел до двора, замер у колодца.

Тихо заскрипела цепь, наматываясь на ворот, поднялось полное до краев ведро. Вода ледяная, от нее заломило зубы, покрылись мурашками руки. Саша умывал лицо, когда сбоку раздался голос Смоль. От неожиданности он вздрогнул, замер, упираясь широко разведенными руками в деревянный сруб колодца. С возмущенным всплеском приземлилось обратно в темные недра ведро.

– Агидель нашла способ тебе помочь?

– Не уверен. Она перечитывает проклятие. – Как же сильно ему хотелось покоя, как устал он от этой неопределенности. Каждый шаг казался сложнее предыдущего. И каждый раз он наивно обманывал себя, внушал, что следующий окажется последним. Приведет к счастливому «жили долго и счастливо». – Не боишься здесь находиться одна? Деревенские говорили, что после нас этот дом стал проклятым.

Девушка мягко засмеялась, щуря карие глаза, запрокинула голову к лунному свету навстречу. Мириады звезд зажглись над их головами, полная луна светила так же ярко, как и прошлую ночь. Только обстоятельства были иными, сейчас не было мертвого тела в руках, не давила вина на плечи.

Повернув голову, Катя махнула рукой в сторону поля у избы. Саше пришлось прищуриться, напрячь зрение, чтобы рассмотреть силуэты. Их было двое. Высокий, поджарый, хищно сложенный Щек медленными, но широкими шагами настигал ребенка, расставляя в стороны руки. Неловкий, маленький и хрупкий, тот стремглав несся в сторону леса, подпрыгивал на кочках. Так сразу и не понять, девочка или мальчик. Когда Полоз его настиг, когда подхватили уверенные руки, подбрасывая в воздух, чтобы поймать, до них донесся задорный громкий визг и детский хохот. Взлетело вверх, широко растопыривая ручки и ножки,тельце, еще громче зашелся малыш, когда Полоз его поймал, прижимая к себе, баюкая. Всего пару секунд, пока тот юлой не выполз из отцовских объятий, чтобы снова, задыхаясь от восторга, побежать вперед, разливая в воздухе искрящийся смех. Щек постоял пару секунд, давая ребенку фору, а затем продолжил игру.

Бестужев не мог сдержать грустной улыбки, в голосе затаилось удивление.

– Так вы и есть те самые злые духи? Теперь понятно, почему деревенские слышат детский смех ночами, а к дому не пускает домовой. С кем поздравлять тебя?