Книга Чуж чуженин, страница 49 – Ксения Скворцова

Мстиша скинула с плеч Векшину накидку и, расстелив на траве, легла, подложив ладони под щеку. Где-то в вышине умиротворяюще зазвенел жаворонок, с поля жарко пахнуло шалфеем. На сердце вдруг стало бестревожно и хорошо, и Мстислава позволила себе провалиться в мягкую дрему.

Трудно сказать, сколько минуло времени, но сквозь сонное марево до нее донесся более отчетливый, чем прежде, голос:

– Женку-то твою сморило. Умаялась, сердечная, по такой духоте.

Мстислава понемногу начала просыпаться, но ей не хватало силы размежить веки. Чья-то тень заслонила от нее солнце, и Мстиша кожей ощутила на себе пристальный взгляд, от которого засосало под ложечкой.

Тень на миг пропала, и она собралась не то разочарованно, не то облегченно выдохнуть, как вдруг ее бережно, но уверенно подхватили с земли. Испугавшись, Мстиша распахнула подернутые сонной поволокой очи и наткнулась на Нелюба.

– Спи, спи, – быстро шепнул он, и Мстислава послушно закрыла глаза.

Он осторожно опустил ее в телегу. Кисло пахло кожей, но Мстислава лишь повернулась на бок, зарываясь в душистое сено, со странным волнением чувствуя тепло там, где ее только что касались загрубелые ладони Нелюба. Княжна не спрашивала, что происходит и куда они едут, ощущая себя как в детстве, когда возвращалась с татой с масленичного катания в санях и он укутывал ее в свою лисью шубу и прижимал к себе, а она закрывала глаза, вдыхая колкий морозный воздух и ни о чем не заботясь.

Мстиша окончательно проснулась, когда мерная тряска и скрип прекратились. Потемнело, небо набрякло, скрыв солнце за грязно-серыми тучами.

– Пошли тебе Великий Пастух здоровья и достатка, сынок, добрались! – Старик, который, оказывается, сидел неподалеку от Мстиславы, слез на землю и принялся благодаритьНелюба. – Ну, проходите. Не судите строго, наше дело запестовато, из рогатой скотины ухват да мутовка.

Мстиша поднялась и, держась за грядку телеги, вяло оглянулась вокруг. Ей прежде никогда не приходилось бывать в простой деревенской усадьбе, и она рассматривала большой двор со смесью брезгливости и любопытства. В редкой пожухлой траве с независимым видом расхаживали курицы и утки, тут же, промеж них, на клочке утоптанной земли несколько взлохмаченных ребятишек в одних рубашонках запальчиво играли в бабки; впрочем, появление телеги отвлекло их внимание, и теперь они сворачивали русые головки на пришельцев. Из скотника появилась молодая женщина, тянувшая на веревке упирающуюся козу.

– Опять подойник опрокинула, блажная! Ну, я тебе задам! – грозила она мотающей головой строптивице. Увидев старика, незнакомка остановилась. – Батюшка, вернулся! А мы уж все жданики съели!

Старик принялся пересказывать снохе, какая напасть приключилась с ним на обратном пути, и велел ей позвать мужа, чтобы, заменив ось, тотчас отправляться за сеном. На шум из избы вышла крепкая пожилая женщина.

– Вот, Томилушка, – обрадовался старик, – насилу добрался. Принимай гостей.

Мстислава растерялась, но тут словно из-под земли вырос Нелюб. Он молча простер руки, и, доверяясь естественному порыву, она потянулась в ответ. Нелюб подхватил ее за пояс, вытаскивая из телеги. Мстиша безотчетно положила ладони на его плечи и через миг оказалась на земле. Ее нос почти уперся в грудь зазимца, и княжна подняла на него ошалевший от неожиданной близости взгляд.