Книга Год Дракона, страница 214 – Вадим Давыдов

На пленника смотрел Дракон.

О боже, содрогнулась Елена. Как он это делает?! Это же невозможно! Она увидела, как сглотнул слюну и облизал губы гвардеец.

И тут Дракон заговорил.

Надир почувствовал: он сходит с ума. Дракон говорил по-арабски, – но не это раздавило, расплющило его. И даже не то, что именно Дракон говорил, хотя такого он никогда не слышал.

Чудовище говорило самым прекрасным голосом из всех, что слышал в жизни своей Надир. Голосом шейха Абдур-Рахмана Судаиса, имама Запретной Мечети, сладким, тягучим, как мёд, голосом – отрадой души правоверных, голосом, созданным Аллахом для пения сур святого Корана, чтобы звучали они, будто бы сам Аллах их пел:

– Я не дам тебе умереть сразу. Быстрая смерть – слишком лёгкий жребий. Ты поднял руку на ту, кто мне дороже всех сокровищ на свете. За гной, который изливал твой гнусный огарок души сквозь дырку твоего поганого рта, – я всё слышал, – ты будешь наказан. Ты послужишь уроком, – чтобы никто из вас никогда больше не смел ни смотреть так, ни говорить такое женщинам моей земли, – прекрасным женщинам с золотыми, как солнце, волосами и синими, как небо, глазами. Женщинам, умеющим любить, как вам и не снилось, – вам, дикарям, поклоняющимся чёрному камню!

А потом Майзель – нет, Дракон, – подался вперёд.

– Я велю облить тебя секретом свиньи, привязать голым к скамейке и оставить в хлеву с кабанами. Каждый раз, когда хряк будет вламываться в тебя, ты станешь содрогаться от наслаждения, и возненавидишь себя за это. А когда ты превратишься в растение, мечтающее только об одном – снова почувствовать в себе горячую, твёрдую звериную плоть, – я тебя отправлю твоей родне. Я дам им посмотреть на тебя, полюбуюсь на них – и велю их убить. Всех – до единого. А после – свалить их трупы в угольную яму, засыпать выкопанными костями всех ваших предков, и сжечь. Сжечь, размешать и скормить пепел свиньям. Слышишь меня, сын скотоложца и шлюхи?!

Елена увидела, как извивается пленник, не в силах отвести взгляд, как пена выступает в уголках его рта.А Майзель… Да, конечно, – какая техника, какое владение инструментом, и всё же… Боже мой, да как же можно такое придумать, почти простонала Елена. Но – именно так мы должны говорить с нашими врагами!

Она сорвала с себя гарнитуру и закрыла глаза. От слов, произнесённых Драконом, ей сделалось трудно дышать. Пленник обгадился и дрожал, подвывая тоненько, жалобно, – он теперь ничем не напоминал уверенного в себе, откормленного мерзавца, каким был всего три или четыре часа назад.

Елена услышала всё, что хотела – и даже гораздо больше. Неужели он смог бы, в ужасе подумала она. И поняла: да, он – смог бы. Он – страстный человек. Что ж, – бесстрастным нечего делать на этой войне. Есть бог, или нет – но, совершив такое, человек убьёт свою душу. А ради нас он даже на это готов, – принести себя в жертву всего, без остатка. Заслонить собой – женщин, детей и мужчин, живущих на этой земле, у этих вечных камней, над этой вечной водой, вдыхающих этот воздух, – пьяняще-чистый, прохладный воздух Европы. Европу, – Тоскану и Моравию, холмы Каринтии и вершины Карпат, норвежские скалы и буйные травы альпийских лугов, замки над Рейном и Сеной, виноградники Шампани и пыль арагонских равнин. Будет биться за них – до последнего вздоха.