Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 5 – Нана Кас, Мари Кир

— Госпожа, — шепчет она, — хозяин спрашивает, можно ли к вам.

Киллиан? Он пришёл?

Судный час наступил раньше, чем я успела опомниться. Инстинкт кричит: «Нет!». Спрятаться, запереться, сделать вид, что меня нет.

Сжав кулаки под одеялом, я наполнила лёгкие воздухом, но не успела возразить, дверь открывается, и в комнату входит он.

Мужчина на пороге выше, чем мне показалось в гостиной. Его тёмный сюртук подчёркивал ширину плеч и стройность. Лицо бледное, с тенями под глазами. Но не это привлекло внимание, а его взгляд, следивший за мной с фотографии, сейчас смотрит с такой смесью тревоги и почтительной осторожности, что по коже пробежали мурашки.

Киллиан замер, не решаясь подойти ближе.

— Алисия, — произнёс он тихо своим бархатистым голосом, лишённым гнева, в нём слышалась только глубокая усталость. — Как вы?

Он назвал меня её именем. С такой естественной нежностью, будто произносил тысячу раз. Острая боль сжала сердце. Он обращался не ко мне, я лишь самозванка в её коже, ворующая их историю.

Не в силах ответить, я просто смотрю на него, пока мелкая дрожь пронзает всё тело. Мой ужас, должно быть, написан на лице крупными буквами, потому что его взгляд становится ещё более пристальным.

Киллиан делает осторожный шаг вперёд, и я инстинктивно отстраняюсь, вжимаясь в резное изголовье кровати.

Мужчина замер, приподнимая руки в жесте, одновременно успокаивающем и сдающемся.

— Я не причиню вам вреда, Алисия. Клянусь. — Его взгляд скользнул по моему лицу, по белым от напряжения пальцам, вцепившимся в дерево. — Доктор сказал, вам нужен покой.

Доктор. Всё настолько чудовищно реально, так безупречно отлажено. Не мираж, целый мир со своими железными правилами, врачами… мужьями. Трагедиями, давно прописанными в истории.

Я попыталась заставить работать голосовые связки. Выдохнуть «я не она», сорвать с себя маску одним признанием. Но язык лежит во рту мёртвым грузом. Слова застряли в горле, перекрытые ледяной волной паники. А если скажу? Он поверит? Или решит, что я обезумела, и запрёт в комнате с мягкими стенами? А может… моё безумие и станет тем спусковым крючком, который превратит разбитого аристократа в убийцу?

— Не пытайтесь говорить, — тихо говорит он. В глубине его глаз мелькнуло нечто похожее на раскаяние.

В голосе звучала такая искренность, что паника на мгновение отступила, уступая место парализующей растерянности.

Кто ты? Заботливый муж с разрывающимся от беспомощности сердцем? Или искусный актёр, играющий на струнах чужой жалости? Письмо с предупреждением взывало к осторожности, требовало не доверять. Но тогда кому?

— Я… я не помню. — Прячу разгорячённоелицо в ладонях. Горло саднило, словно я кричала несколько часов. — Ничего не помню. Что здесь происходит? Кто я?

В наступившей тишине можно было утопиться. Я боялась поднять взгляд, и увидеть разоблачение в его глазах. Затем услышала тяжёлый, сдавленный вздох. Звук человека, смиряющегося с бедой.

— Это пройдёт, — отвечает он без упрёка. — Доктор предупреждал о возможной путанице в памяти. Вы Алисия Крылова. Моя жена. И вы в безопасности в нашем доме.

Моя жена.

Слова повисли в воздухе, тяжёлые и неоспоримые.

— Отдыхай.

Его голос прозвучал ближе, прямо у кровати. Я рискнула выглянуть из-за пальцев, ставших моим единственным укрытием. Он стоит, глядя на меня с тем же выражением неугасающей тревоги, что пугает сильнее открытой ярости.