Книга Безумные Альфы, страница 19 – Ленор Роузвуд

И это… Это почти ломает меня окончательно. Я отвожу взгляд, цепляясь пальцами за край металлической кушетки.

— Посмотрим, — шепчу я. — Посмотрим, есть ли вообще будущее, в котором мне что-то может хотеться.

Чума не отвечает сразу. Но в его молчании — не жалость. Не осуждение. Только тихое принятие. И что-то вроде клятвы.

— Когда — или если — ты будешь готова что-то хотеть, — произносит он наконец, — ты скажешь. И мы будем слушать.

Я закрываю за собой дверь и почти бегу прочь — или пытаюсь. Шаги получаются слишком быстрыми, слишком резкими, точно я убегаю от хищника.

Но хищник остался в комнате позади меня. И самое страшное — он был не опасен. Он был добр. Это пугает куда больше.

Холодный воздух коридора бьёт мне в лицо, отрезвляет, но лишь на мгновение. Моё сердце всё ещё прыгает, как загнанный зверёк, а кожа горит там, где его пальцы коснулись меня — дольше, чем требовалось. Нежнее, чем следовало.

Я ненавижу себя за то, что заметила это. За то, что ответила. За то, что… захотела большего.

Глупая. Слабая. Небрежная.

Слова матери, вспыхивают в моей памяти.

Я пробегаю поворот, прижимаясь спиной к холодной стене, пытаясь снова дышать. Снова быть собой. Снова стать той версией Айви, что умеет выживать, а не тает от человеческого тепла, направленного в её сторону.

Но внутри всё щемит, расползается теплом там, где нужно быть льдом.

Дурацкий укол. Дурацкая забота. Дурацкие альфы.

Я сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

Это неправильно. Всё это неправильно. Они не должны быть такими — мягкими, внимательными, осторожными. Они не должны говорить, что у меня есть выбор. Что моё тело — моё. Что я могу хотеть или не хотеть. Что я могу жить, а не только выживать.

Они должны быть монстрами.

Так проще.

Так безопаснее.

Но они рушат все мои правила одним прикосновением, одним вздохом, одной фразой, сказанной слишком искренне.

"Если понадобится что-то — медицинское или нет… я рядом."

Проклятье.

Я бросаю раздражённый взгляд назад, словно жду, что Чума откроет дверь и станет следовать за мной. Но дверь остаётся закрытой. Он уважает пространство. Всегда. Он слышит не только страх — он слышит моё «не подходи» так же ясно, как и «останься».

Это только труднее делает.

Я вздыхаю и отталкиваюсь от стены, продолжая путь к своей комнате. Миг, и я снова превращаюсь в ту Айви, которой должна быть — тихую, быструю, незаметную, скользящую по коридорам как тень. Как зверёк, прячущийся от света. Как лесная кошка, которую невозможно приручить.

И всё же…

Когда я открываю дверь своего убежища и вижу своё маленькое гнездо в углу — крошечное, практичное, лишённое роскоши — меня накрывает резкая пустота.

Так тихо. Так пусто. Так… одиноко.

Я сжимаю зубы и зарываюсь в одеяло, как будто могу спрятаться от собственных мыслей, от запаха Чумы, ещё чуть-чуть дрожащего на коже. От воспоминания о том, как я наклонилась к его рукам сама.

Я не должна была. Я не могла.

Я не могу позволить себе хотеть их.

Потому что стоит мне захотеть — я погибла. Поэтому я делаю единственное, что у меня получается лучше всего. Я сворачиваюсь маленьким комком в своём гнезде… И снова становлюсь дикой.

Дикой — потому что иначе я не доживу до завтра.

Дикой — потому что иначе я выберу их.

Дикой — потому что иначе я позволю себе поверить, что чужие руки могут быть домом.