Онлайн книга «Мой генерал»
Марина струсила. — Я ничего не знаю, — пробормотала она, — а что такое? — Про покойника-то? — усомнилась бабуся Логвинова. — Разве не знаешь? Ты ж его нашла! — Да перестаньте вы! Оленька и так ничего не ест! — Салат очень вкусный, — почти в один голос воскликнули Юля и Сережа, и отодвинули от себя пустые тарелки, и придвинули полные — синхронно. — Оленька, посмотри, как надо кушать! Посмотри, посмотри, как все тут хорошо кушают! Сорокалетняя Оленька капризно тряхнула сорокалетними кудрями. — Ах, мама, отстань! Еда — это так скучно! — Мы живем не для того, чтобы есть, — произнес Геннадий Иванович с затаенной улыбкой, — но все же есть для того, чтобы жить, надо! — Мне, чтобы жить, надо не много, — прошептала Оленька, — совсем не много. — Вегетарианство — лучший способ сохранить здоровье, — провозгласил Сережа, уписывая морковное пюре. — Самый безопасный! — поддержала Юля, налегая на картофельное. — Да про труп-то что тебе сказали? Милиция-то? — облизав губы, громко спросила Валентина Васильна у Марины. Нежная Оленька вздрогнула и умоляюще посмотрела на мать, Элеонору Яковлевну. — Он за Юлькой ухаживать пытался, — сказал Сережа сквозь пюре то ли с гордостью, то ли с отвращением, — этот труп ваш. Никакого покоя не давал. Я его бить собирался, — добавил он горделиво. Оленька прикрыла глаза — от ужаса, разумеется. — Делал неприличные намеки, — сообщила Юля, тоже с гордостью. — Приглашал в «люкс», который на ремонте. Между прочим, «люкс» на ремонте, а никакого ремонта там нет! Все какие-то комбинации проворачивают! Интересно, администрация в курсе? — Давайте лучше про погоду, — быстро предложил бывший «гаваец», переквалифицировавшийся в спортсмена. — Как вы думаете, жара еще постоит? — Жара — это ужасно, — прошептала Оленька, вздрогнув плечами, укутанными в шаль. Шепот и вздрагивания явно имели отношение к Геннадию Ивановичу. — Верно, мама? — Я буквально задыхаюсь, — поддержала ее мать. — А я люблю жару и никогда не задыхаюсь, — объявила профессорская внучка Вероника и усмехнулась злорадно. — Дед, пойдем завтра после завтрака в теннис играть. — Ты же не хотела, — удивился дед, — передумала? — Передумала. — Поучите меня, Вероника, — попросил Геннадий Иванович интимно, — мне так хочется научиться играть в теннис! — Шикарный спорт, — моментально согласилась Вероника, и дед Генрих Янович взглянул на нее подозрительно, — а у вас ракетка есть? — Ну-у, — протянул Геннадий Иванович, — возьму в прокате. Вероника надкусила яблоко и с хрустом начала жевать. — А что там дают? «Принс», «Хэд», «Данлоп», «Юнекс», «Фелкль»? Геннадий Иванович моргнул. Оленька с матерью переглянулись. — У меня «Хэд», — подал голос миролюбивый «гаваец», — могу предложить. Хотите? — Геннадию Ивановичу предложите, — перевела стрелки зловредная Вероника, — у меня свой «Хэд». — Геннадий Иванович, я могу вам предложить… — Да мне, собственно, все равно, если Вероника согласна меня учить. — Да на что он вам, этот теннис! — досадливо воскликнула Оленькина мама и захлебнула досаду теплым компотом, оставшимся от полдника. — Все прям, как дураки, кинулись в этот теннис играть!.. — Бег — вот лучшее средство, — провозгласила Юля. — Легкая атлетика — королева спорта! — поддержал ее Сережа, и они синхронно размешали в железнодорожных стаканах принесенный с собой заменитель сахара. Марина еще чуть-чуть раскопала салат и поднялась. — Приятного аппетита, — кисло сказала она, — до завтра. Бабуся Логвинова деловито заглянула в ее тарелку: — И эта ничего не поела! Уморить себя решили! Оленька повыше подтянула шаль. — Я не хочу. Еда — это так… глупо. И скучно и глупо, подумала Марина желчно. Ну почему считается, что женщина, которая ничего не ест, гораздо интереснее женщины, которая ест все? Кто это придумал? Ей хотелось есть — она не ужинала вовсе не потому, что «скучно и глупо», а из-за аллергии на рыбу. Сейчас поешь, а утром с ног до головы покроешься красными пятнами! Хорошо, что в номере у нее банка с кофе, любимая кружка, длинная-предлинная палка сухой колбасы и три пакета хрустящих хлебцев. Да, и еще роман! — В десять часов танцы, — напомнил Геннадий Иванович, и Вероника опять усмехнулась, — приходите, Марина! Это своеобразный клуб. Можно пообщаться, поговорить, покурить… Жизнь здесь слишком размеренная, от нее быстро устаешь. — Спасибо, Геннадий Иванович, — поблагодарила Марина. Вот только танцев ей не хватало! Марина выбралась из-за стола, чувствуя, что все, не только соседи, но и прочие отдыхающие, рассматривают ее с истовым любопытством, перестают есть, вытягивают шеи, шепчут друг другу в уши, кивают в ее сторону и показывают глазами. Еще бы, ведь это она нашла… труп! Труп нашла, а «приключения» из этого не вышло. Не вышло никакого «приключения», и не выйдет! Жалость какая. Усатый милиционер, приехавший на «газике», ее почти ни о чем не спрашивал. Она сама рассказала, как подлая шляпа слетела с головы, как она стала ее вылавливать, нагнулась и… и увидела. — Перепугались? — спросил милиционер равнодушно. Марина пожала плечами: — Не особенно. Неприятно, конечно… «Приключения» не вышло, и главный герой, циничный, остроумный и загорелый полицейский капитан с пушкой за ремнем, в выцветших и потертых джинсах, тоже никак не вырисовывался. Не тянул усатый милиционер на главного героя! Труп оказался не криминальный — все правильно понимала бабуся Логвинова. Выпил лишнего, сел на мостках, задремал, да и свалился — так как-то получалось. Длинными санаторными коридорами, застланными ковровыми дорожками — красная середина, зеленая кайма, — Марина добралась до высоких двойных ореховых дверей, вышла на вечернее солнце, пристроилась на лавочку с гнутой садовой спинкой и закурила. |