Онлайн книга «Две недели на соблазнение»
— У вас есть еще одиннадцать? Быть может, других цветов… Торговец в изумлении вытаращил глаза. Джулиана же рассмеялась, схватила герцога за руку и потащила прочь от палатки. Через плечо широко улыбнулась продавцу и крикнула: — Он пошутил! Извините! Глаза мужчины заискрились весельем, и он прокричал в ответ: — Это же Ночь костров, миледи! Сжигание старины Гая делает нас чуточку сумасшедшими! Когда они отошли, Саймон заметил: — Я бы сказал, чуть более веселыми. — Да, наверное, — отозвалась Джулиана. Замедлив шаг, она искоса взглянула на своего спутника, потом на шляпку. И тихо сказала: — Спасибо. — Не за что. Это доставило мне удовольствие. И он не солгал. Более того, ему хотелось купить ей сотню шляпок, накидок и платьев. И еще лошадей, седел и клавесинов — всего, чего ее душа пожелает. Ему хотелось, чтобы у нее было в избытке всего, что делает ее счастливой. Когда же она тихо проговорила «прости», Саймон услышал в ее голосе грусть, и ему это совсем не понравилось. Он остановился и спросил: — За что? Одно ее плечико едва заметно приподнялось. Боже, он уже начинал обожать этот жест! — За все. За то, что была такой упрямой. За то, что бросила тебе вызов и провоцировала тебя. За то, что посылала неприличные записки, за то, что сердила тебя, расстраивала и все так… усложнила. — Джулиана пристально взглянула на него, и он увидел искренность и раскаяние в ее огромных голубых глазах. Немного помолчав, она продолжала: — Я не знала, Саймон… не знала, что у тебя была такая веская причина заботиться о приличиях и своей репутации. А если бы знала… — Она умолкла, потом прошептала: — Если бы знала, то никогда бы не бросила тебе такой глупый вызов. Никогда бы не завела все так далеко. Саймон промолчал, и она с печатью в голосе добавила: — Мне очень жаль. Прости… Они теперь находились в дальнем конце лужайки, где заканчивался ряд палаток, и герцог повел девушку дальше, в тень густых деревьев на углу площади. — Я думал, мы договорились, что сегодняшний вечер для простоты, — напомнил он уже в темноте, свет пылающего костра был слишком далеко от них. Он скорее почувствовал, чем увидел, как она покачала головой. — Но это не так, верно ведь? Ты по-прежнему герцог, а я… Я такая же, как была. — Нет, Джулиана. — Он взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо. — Сегодня мы не такие… — Такие же самые. Даже сегодня. И даже волшебство не могло бы изменить нас, Саймон. Это невозможно. Но я хочу, чтобы ты знал… Хочу, чтобы ты знал, что я все понимаю. И что если бы я могла вернуться в тот вечер, когда бросила свой вызов, то забрала бы его обратно. Но он не желал, чтобы она отказывалась от своего вызова! — Лучше бы я тогда выбрала другую карету. И тут вдруг ревность вспыхнула в его душе при мысли о подобной вероятности. Нет-нет, она принадлежит ему, Саймону. Подобные мысли не на шутку встревожили его, и он отступил на шаг. Джулиана же, снова вздохнув, спросила: — Сегодня ровно две недели, ты знаешь? Он уже давно не думал об их уговоре. С тех пор, как выехал в Йоркшир. Ненадолго задумавшись, Саймон кивнул: — Да, две недели. И Джулиана сдержала свое обещание, показала ему, что такое страсть. — Но я не поставила тебя на колени, Саймон. Она сделала хуже — вырвала сердце из его груди. — Где-то мой план пошел совсем не так… — продолжала она так тихо, что он едва расслышал ее голос. — И вместо того, чтобы доказать тебе, что страсть — это все, я обнаружила, что страсть — ничто без любви. О чем она говорит? Неужели она… Он потянулся к ней, коснувшись ее руки, но она тут же отступила еще дальше в темноту, так что теперь Саймон уже не видел ее лицо. — Джулиана… — тихо позвал он, едва различая в темноте ее силуэт. Она какое-то время молчала, а потом вдруг сказала: — Разве ты не видишь, Саймон? — В ее голосе послышалась дрожь. — Я люблю тебя. Услышав, как она произнесла эти слова своим красивым мелодичным голосом с прелестным акцентом, он тотчас осознал, что именно такие слова и хотел от нее услышать. Она любит его! Эта мысль наполнила его наслаждением и болью, и он вдруг подумал, что умрет, если сейчас же не заключит ее в объятия. Сейчас ему хотелось только одного — обнять ее. Он не знал, что будет дальше, но знал, что это лишь начало. Она любит его! С ее именем на устах он шагнул к Джулиане, уверенный, что в эту минуту — в этот вечер — она принадлежит ему. Саймон заключил ее в объятия, но она тотчас уперлась руками ему в грудь. — Нет, отпусти меня. Он услышал в ее голосе сожаление. И тут же почувствовал, что ничего не может с собой поделать. — Упрямая женщина… — Он еще крепче прижал ее к груди. — Нет, Саймон. Я не… Герцог поцеловал ее, и она тут же сдалась и ответила на его поцелуй. Наконец отстранившись от нее, чтобы окончательно не потерять голову, он прошептал: — Скажи еще раз то, что сказала недавно. Она недовольно выдохнула: — Я люблю тебя, Саймон. — А теперь еще раз, сирена. Джулиана колебалась, и ему показалось, она сейчас отстранится, но этого не случилось. Напротив, она обвила руками его шею и, запустив пальцы ему в волосы, грудным голосом проговорила: — Ti amo. Когда она произнесла эти слова на своем родном языке, он понял, что услышал чистейшую правду. И эта правда опьянила его. Сейчас он отдал бы все на свете, лишь бы Джулиана никогда не переставала любить его. — Поцелуй меня еще, — прошептала она. И тотчас же его губы прижались к ее губам. Он целовал ее снова и снова, крепко прижимая к себе, и она с готовностью отвечала на его поцелуи. Они целовались так долго, словно впереди у них была целая вечность, и она не уступала ему ни в чем — была такой же страстной и нежной, как Саймон. «Она само совершенство. И мы идеально подходим друг другу». — Джулиана, — сказал он между поцелуями, с трудом узнавая собственный голос. — Боже, как ты прекрасна. Она засмеялась, и этот смех проник ему в самое сердце. — Темно ведь. Ты не можешь видеть меня. Он провел ладонями по ее плечам, затем по бедрам. После чего прошептал: — Зато могу чувствовать. |