Книга 1974: Сезон в аду, страница 46 – Дэвид Пис

— Нехороший он человек.

— Мам, да заткнись ты!

Мне было жарко, я устал и ничего больше не чувствовал.

— Его полицейские допрашивали? — спросил я.

— Ага.

Я потел, у меня все чесалось, я мечтал выбраться из этой духовки.

— Но они не думали, что это сделал он?

— Не знаю. Спросите у них.

— Джимми, а почему они думали, что это сделал ты?

— Я же сказал: спросите у них.

Я встал.

— Ты умный парень, Джимми.

Он удивленно посмотрел на меня снизу вверх.

— В смысле?

— Держишь рот на замке.

— Он — хороший мальчик, мистер Данфорд. Он ничего плохого не сделал, — сказала миссис Ашворт, вставая.

— Спасибо, что разрешили мне войти, миссис Ашворт.

— Что вы собираетесь о нем написать? — Она стояла в дверях, глубоко засунув руки в голубые карманы.

— Ничего.

— Ничего? — Босой Джимми Ашворт встал с пола.

— Ничего, — сказал я, подняв свою толстую белую правую руку.

Я медленно ехал в темноте обратно в «Редбек», глотая таблетки, роняя их на пол. Фары грузовиков и новогодние елки — как привидения из мрака.

На щеках моих были слезы, но плакал я не от боли.

В каком все-таки сраном мире мы живем.

Детей убивают, и это никого не колеблет. Царь Ирод навсегда.

В ярко-желтом фойе я взял еще один столбик монет, набрал номер на Уэсли-стрит и пять минут слушал гудки.

Ненавижу тебя за это, Эдвард!

Япозвонил было сестре, но передумал.

Я купил «Ивнинг пост» и выпил чашку кофе в «Редбеке».

Газета кишела сообщениями о растущих ценах и Ирландской республиканской армии. Маленькая заметка без подзаголовка о расследовании по делу Клер Кемплей с вежливыми цитатами старшего полицейского инспектора Ноубла затесалась на вторую полосу.

Чем же Джек занимается?

Джек Уайтхед выходил из «Радости». Похоже, был бухой в говно и злой.

На последних страницах царил «Лидс юнайтед» — футбол отфутболил Лигу регби.

Ни Джонни Келли, ни «Уэйкфилд Тринити», только «Святая Елена» на семь очков впереди.

Правда? А я думала, что скорее — его жена.

Ярисовал круги высохшей кофейной ложкой:

Пропавшая девочка: Клер Кемплей —

Тело Клер Кемплей нашел Джеймс Ашворт —

Джеймс Ашворт работает на «Фостерс Констракшн» —

«Фостерс Констракшн» принадлежит Дональду Фостеру —

Дональд Фостер — председатель Клуба лиги регби в «Уэйкфилд Тринити» —

Звезда, лучший игрок «Уэйкфилд Тринити» — Джонни Келли —

Джонни Келли — брат Полы Гарланд —

Пола Гарланд — мать Жанетт Гарланд —

Жанетт Гарланд — пропавшая девочка.

Все в этом мире взаимосвязано. Покажи мне две вещи, не имеющие никакого отношения друг к другу.

Барри Гэннон словно сидел рядом со мной.

Ну и какие у тебя планы?

Обратно в ярко-желтое фойе. Седьмой час. С остервенением листаю телефонный справочник.

— Это Эдвард Данфорд.

— Что вам угодно?

— Мне надо с вами встретиться.

— Вам лучше войти. — Миссис Пола Гарланд стояла в дверях дома номер 11 по Брант-стрит в Кастл-форде.

— Спасибо.

Я оказался в очередной теплой комнате, окна которой выходили на террасу. По телевизору начинался сериал «Коронейшн-стрит». Я держал правую руку в кармане.

Из кухни вышла низкорослая толстая рыжая женщина.

— Здрасьте, мистер Данфорд.

— Это — шотландка Клер, моя соседка. Она как раз собиралась уходить, да, Клер?

— Ага. Приятно было познакомиться, — сказала женщина, пожимая мне левую руку.

— Надеюсь, вы не из-за меня уходите? — ответил я ложью на ложь.

— Ух ты, смотри, какой вежливый, а? — засмеялась шотландка Клер, подходя к ярко-красной двери.

Пола Гарланд все еще держала дверь открытой.

— До завтра, дорогуша.

— Ага. Приятно познакомиться, мистер Данфорд. Может, зайдете к нам еще — пропустим по стаканчику в честь Рождества, а?

— Пожалуйста, зовите меня Эдди. С удовольствием, — улыбнулся я.

— Ну, тогда до встречи, Эдди. С Рождеством тебя, — улыбнулась Клер.

Пола Гарланд проводила Клер на улицу.

— Счастливо, — сказала она хихикая.

На какой-то момент я остался в гостиной один. Я разглядывал фотографию на телевизоре.

Пола Гарланд вернулась в дом и закрыла красную дверь.

— Извините.

— Да нет, что вы, это я должен просить прощения, что так вот напросился…

— Не говорите глупостей. Да садитесь же вы наконец.

— Спасибо, — сказал я и сел на бежевый кожаный диван.

— Насчет вчерашнего вечера… — начала было она, но я поднял руки.

— Забудьте об этом.

— Что у вас с рукой? — Пола Гарланд поднесла собственную руку ко рту, глядя на посеревший комок бинтов на месте моей кисти.

— Кто-то прищемил мне ее дверью моей машины.

— Шутите.

— Нет.

— А кто?

— Двое полицейских.

— Шутите.

— Нет.

— А почему?

Я поднял на нее глаза и попытался улыбнуться.

— Я подумал, может, вы мне расскажете, почему.

— Я?

С ее коричневой расклешенной юбки свисала красная нитка. Я захотел прекратить то, что начал, и сказать ей про красную нитку.

Но вместо этого я сказал:

— Это были те же полицейские, которые пытались припугнуть меня после того, как я побывал у вас в воскресенье.

— В воскресенье?

— Когда я был здесь в первый раз.

— Я ничего полицейским об этом не рассказывала.

— А кому вы рассказывали?

— Только нашему Полу.

— Кому еще?

— Больше никому.

— Пожалуйста, скажите мне.

Пола Гарланд стояла посреди мебели, призов, фотографий и рождественских открыток, кутаясь в полосатую желто-зелено-коричневую кофту.