Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
– Но они говорят, что это не Потрошитель. – Тогда почему они всё от нас скрывают? – Не знаю, но мое личное мнение: кто-то из полицейского начальства каким-то образом облажался, и теперь они отстраняют людей от службы. – Да ты что? – Такие вот по Милгарту ходят слухи. – А кого? – В частности, того сержанта Фрейзера, Джона Радкина и еще кого-то. – Инспектора Джона Радкина? Из-за чего? – Не знаю. Может, это вообще никак не связано, но выглядит как-то странно, да? – Ага. – Один мой приятель обещал держать нас в курсе, как только появятся новости. – Хорошо. Я держу первую полосу. – Только не говори никому зачем. – Ты все-таки поедешь в Манчестер? – Думаю, да. Но на обратном пути я должен заехать в Брэдфорд. – Будь на связи, Джек. – Пока. Я сидел в поезде, курил, пил теплое пиво из банки, мусолил бутерброд и листал книгу в мягком переплете, «Джек-Потрошитель: окончательный анализ». После Хаддерсфилда я задремал, и сон мой был не лучше мерзкого пива. Я проснулся и увидел дождь и холмы, мои волосы прилипли к грязному окну, я снова отключился: Я посмотрел на часы, было семь минут восьмого. Я – среди вересковых пустошей, иду через вересковые пустоши, подхожу к стулу, кожаному стулу с высокой спинкой, а перед стулом стоит на коленях женщина в белом, ее руки сложены в молитве, лицо закрыто волосами. Я наклоняюсь и откидываю волосы с ее лица, и это – Кэрол, потом – Ка Су Пен. Она встает и показывает на свое длинное белое платье и на слово, написанное пальцем, обмакнутым в кровь: LivE. [27] И там, на вересковых пустошах, на ветру, под дождем, она задирает свое белое платье и накрывает им голову, показывая мне желтый распухший живот. Потом она опускает платье, но оно оказывается вывернутым наизнанку, и слово, написанное кровавым пальцем, читается: Evil. [28] И маленький мальчик в голубой пижаме выходит из-за стула с высокой спинкой и уводит ее через вересковую пустошь, а я стою там, на ветру, под дождем, и смотрю на часы. Они остановились. Семь минут восьмого. Я проснулся, оторвал голову от стекла и посмотрел на часы. Я взял дипломат и закрылся в туалете. Я сел на качающийся горшок и вытащил порножурнал. «Горячая сперма». Клер Стрэчен во всей ее долбаной красе. У меня снова встало. Я проверил адрес и вернулся на свое место, к недоеденному бутерброду. От Стэлибриджа до Манчестера я пытался связать воедино все то дерьмо, которое наболтал мне Уилсон. Я перечитывал приказ Олдмана и пытался представить себе, что такого мог натворить Фрейзер, зная, что в наше время отстранить от службы могут за все что угодно: Взятки и подкуп, выдуманные сверхурочные и поддельные командировочные, неаккуратное ведение документов или их отсутствие. Джон, мать его, Радкин сбил с пути саму, бля, Порядочность. Ничего не понимая, я вернулся к окну, дождю и заводам, местным фильмам ужасов, напомнившим мне фотографии концентрационных лагерей смертников, которые мой дядя принес с войны. Мне было пятнадцать, когда война закончилась, и сейчас, в 1977 году, я сидел в поезде, прислонившись головой к черному стеклу – проклятый дождь, чертов север, – и спрашивал себя, смог бы я так или нет. Когда поезд подходил к вокзалу Виктория, я думал о Мартине Лоузе и «Экзорцисте». На вокзале – прямо к телефону: – Есть что-нибудь? – Нет. Прочь из Виктории, вдоль по Олдхэм-стрит. Олдхэм-стрит, дом 270 – темный, отсыревший от дождя. Гниющие черные мусорные мешки навалены кучей во дворе. «Эм-Джей-Эм Паблишинг» – на третьем этаже. Я остановился у подножия лестницы и стряхнул воду с плаща. Промокший до нитки, я поднялся по ступенькам. Побарабанил по двойным дверям и вошел. Большое помещение, заставленное низкой мебелью, почти пустое. На дальнем конце – дверь в другой кабинет. За столом у той двери сидела женщина и печатала на машинке. Я встал у низкой конторки у входа и прокашлялся. – Да? – сказала она, не поднимая головы. – Будьте любезны, я бы хотел поговорить с владельцем издательства. – С кем? – С хозяином. – А вы кто? – Джек Уильямс. Она пожала плечами и сняла трубку старого телефонного аппарата, стоявшего на ее столе: – Тут мужчина пришел, хочет видеть хозяина. Зовут Джек Уильямс. Она покивала, затем сказала, прикрыв трубку рукой: – А вам чего? – Я по делу. – Он по делу, – повторила она, снова кивнула и спросила. – А по какому делу? – По поводу заказов. – Заказы, – сказала она, кивнула еще один, последний, раз и повесила трубку. – Ну что? – спросил я. Она закатила глаза. – Оставьте свое имя и номер телефона, он вам перезвонит. – Но я приехал аж из Лидса. Она пожала плечами. – Ни хрена себе, – сказал я. – Ага, – ответила она. – Может, вы мне хотя бы скажете, как его зовут? – Его Проклятое Высочество Лорд Всемогущий, – сказала она, выдирая лист бумаги из печатной машинки. Я решил попробовать: – Я прямо не знаю, как вы можете работать с таким человеком. – А я здесь задерживаться не собираюсь. – Вы, значит, уходите? Она перестала притворяться, что работает, и улыбнулась: – Осталось меньше двух недель. – Вот и правильно. – Надеюсь. – А вы не хотите заработать пару фунтов в придачу к пенсии? – спросил я. – К пенсии? Какой наглец! Вы, между прочим, сами – не подснежник. – Пару фунтов, на первое время? – Только пару? – Двадцать? Она подошла ко мне, улыбаясь. |