Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
– Так кто же вы такой на самом деле? – Скажем так: конкурент. – За двадцать фунтов – как скажете, так и будет. – Значит, вы мне поможете? Она оглянулась на дверь и подмигнула: – А вот это зависит от того, о чем вы меня попросите. – Вы знакомы с журналом вашего издательства под названием «Горячая сперма»? Она снова закатила глаза, поджала губы и кивнула: – Вы храните списки моделей? – Моделей? – Ну, вы понимаете. – Ага. – Ага? – Ага. – Адреса, телефоны? – Возможно, если они проходили через официальную бухгалтерию, но, честно говоря, я сильно в этом сомневаюсь. – Было бы здорово, если бы вы смогли дать нам имена моделей и вообще любую информацию о них. – А зачем они вам? Я оглянулся на дверь в кабинет и сказал: – Видите ли, я продал остатки старых тиражей «Семени» в Амстердам и выручил приличные бабки. Может, конечно, ваш Лорд слишком занят, чтобы стричь капусту, а вот я хочу попробовать воспользоваться такой возможностью. – Двадцать фунтов? – Двадцать фунтов. – Но прямо сейчас я не могу, – сказала она. Я посмотрел на часы. – Во сколько вы заканчиваете? – В пять. – В пять у лестницы? – Двадцать фунтов? – Двадцать фунтов. – До встречи. Я стоял в красной телефонной будке посреди автовокзала Пиккадилли и набирал номер. – Это я. – Ты где? – Я все еще в Манчестере. – Во сколько ты возвращаешься? – Как только смогу. – Тогда я надену что-нибудь красивое. Снаружи по-прежнему лила вода, красная телефонная будка протекала. Я уже был здесь однажды, в этой самой будке, двадцать пять лет тому назад, со своей невестой. Мы ждали автобуса на Алтринчем, собирались навестить ее тетку, у нее на пальце было новое кольцо, свадьба через неделю. – Пока, – сказал я, но ее уже не было. У меня в запасе было часа два. Я снова вышел под проливной дождь и пошел гулять по Пиккадилли, заходя в кафе, сидя в отсыревших кабинках над чашками жидкого кофе, ожидая, глядя на тонкие черные фигурки, пляшущие под дождем. Мы все стараемся увернуться от капель, от воспоминаний, от боли. Я посмотрел на часы. Мне пора было идти. Незадолго до пяти я нашел еще одну телефонную будку на Олдхэм-роуд. – Есть что-нибудь? – Ничего. Без пяти минут пять я стоял у подножия лестницы, промокший до нитки. Через десять минут она спустилась. – Мне снова надо наверх, – сказала она. – Я еще не закончила с работой. – Материал есть? Она протянула мне конверт. Я заглянул в него. – Тут все. Все, что есть, – сказала она. – Я верю, – ответил я и подал ей свернутую двадцатифунтовую купюру. – С вами очень приятно сотрудничать, – засмеялась она, поднимаясь наверх. – Не сомневаюсь, – сказал я. – Не сомневаюсь. Я пошел на вокзал, где мне сказали, что поезд на Брэдфорд уходит с Пиккадилли. Я побежал под проливным дождем. Последнюю часть пути я проехал на такси. Когда мы добрались до вокзала, было почти шесть. Поезд уходил ровно в шесть, и я на него успел. В вагоне воняло мокрой одеждой и застаревшим сигаретным дымом. Мне пришлось делить столик с пожилой парой из Пеннистоуна и их отсыревшими бутербродами. Женщина улыбнулась мне, я – ей, мужчина впился зубами в большое красное яблоко. Я открыл конверт и вытащил три тонких, полупрозрачных листа. Это были списки выплат наличными и чеками за период с февраля 1974 года по март 1976-го, выплат фотолабораториям, химикам, фотографам, бумажным фабрикам, поставщикам чернил и моделям. Моделям. Я пробежался по списку, задыхаясь: Все остановилось, умерло. Клер Моррисон, также известная как Стрэчен. Все остановилось. Я достал приказ Олдмана: Джейн Райан, читай – Дженис. Все… Сью Пени, читай Су Пен Остановилось — Читай – Ка Су Пен. Умерло. Там, в том поезде, в том поезде слез, ползущим по раздетому аду, маленькому голому аду, по тому маленькому голому аду, сплошь покрытому крохотными, малюсенькими колокольчиками, там, в том поезде, слушая звон колокольчиков, доносящийся с того света: 1977. В 1977 году, когда мир пошел под откос. Мой мир: Пожилая женщина, сидящая напротив, доела последний бутерброд и смяла фольгу в крохотный шарик, яйцо и сыр застряли в ее зубном протезе, крошки – в пудре на ее щеках, она улыбается мне, медуза горгона, ее муж кровоточит зубами в то же большое красное яблоко, в этот большой красный, красный, красный мир. 1977. В 1977 году, когда мир стал красным. Мой мир: Мне надо было увидеть эти фотографии. Поезд полз дальше. Я должен был увидеть эти фотографии. Поезд остановился на следующей станции. Фотографии, фотографии, фотографии. Клер Моррисон, Джейн Райан, Сью Пенн. Мне хотелось перестать плакать, собраться с мыслями, но головоломка никак не сходилась. Некоторые фрагменты отсутствовали. 1977. В 1977 году, когда мир рассыпался на мелкие осколки. Мой мир: Тону, иду ко дну, лучше бы мне было умереть, это ужасное, ужасное дно, эти подводные течения, которые выталкивают меня, раздутого, с морского дна на поверхность. Выброшен на берег прибоем. 1977. В 1977 году, когда мир захлебнулся. Мой мир: 1977 год, и я должен увидеть фотографии, мне нужно увидеть фотографии, фотографии. В 1977 году — 1977. Мой мир: |