Книга Тени и призраки, страница 97 – Ричард Матесон

Но даже перед лицом такой угрозы сын все-таки несколько минут колебался, затем достал ключ из правого кармана смокинга и перебросил его Плуму. Тот, не ожидая этого движения, едва успел поймать ключ в воздухе.

«Неужели там что-то есть?» — мелькнула у меня догадка, и я встревожился.

Кассандра подошла поближе к сундуку.

— Не терпится взглянуть на останки любовника? — усмехнулся Макс.

Взгляд, который она бросила на него, был и зловещим, и торжествующим. Я не верил в то, что Макс мог бы говорить так равнодушно, если б на самом деле что-то прятал в гробу. Если, конечно, он не решил отдаться на волю обстоятельств.

Они оба (и я тоже) внимательно следили, как шериф отомкнул сундук, поднял крышку и открыл его.

Протянув руку внутрь, он извлек оттуда куклу, изображающую Макса, положил ее на пол. Теперь они вдвоем с Кассандрой заглядывали внутрь сундука.

По их реакции мне стало совершенно ясно, что там они ничего не обнаружили.

Макс рассмеялся;

— Я вам говорил.

Подойдя к шерифу, сын вынул из его пальцев ключ и опустил его обратно в карман.

Кассандра отстранилась, нахмуренная, но шериф продолжал внимательно разглядывать внутренность сундука.

Макс тоже заглянул туда же.

— Вы удовлетворены? — поинтересовался он.

«Неужели он так же скверно себя чувствует, как и я?» — удивился я. Не сомневаюсь, что так оно и было.

Шериф продолжал хранить молчание, разглядывая гроб изнутри.

— Я положу эту куклу обратно, хорошо? — невинным голосом спросил Макс.

Плум не отвечал. Вместо этого он засунул руку в сундук и принялся ощупывать ткань, которой тот был обит.

— Гровер? — Макс положил руку ему на плечо, но тот резко смахнул ее.

Плум продолжал ощупывать внутренность.

«Что же он там ищет?» — удивлялся я. Макс, очевидно, тоже был удивлен.

— Что вы делаете? — спросил он, постаравшись придать голосу самое безразличное выражение.

Но шериф не отвечал. Он стал нажимать пальцами на подкладку сундука. Его явно осенила какая-то мысль, я это видел.

Кассандра тоже заинтересовалась.

— Что там? — спросила она.

— Шериф? — позвал Макс.

Но тот, не отвечая никому, продолжал сильно нажимать на подкладку, иногда тыча в нее пальцами, иногда пытаясь вытянуть ее наружу.

Последовавший в этот момент удар грома показался мне особенно зловещим. Как раскат барабана, возвещающий о конце действия.

Вдруг Плум быстро достал из кармана брюк складной нож.

— Что вы делаете? — удивленно спросил Макс.

Плум нажал кнопку, лезвие выскочило.

— Что вы, черт побери, делаете? — более настойчиво снова спросил Макс.

Плум молча сунул руки внутрь гроба, нож был в его правой руке.

Макс схватил его за руку.

— Нет, не делайте этого, — повторил он тревожно.

— Уберите руки. — Эти слова прозвучали как приказ, причем безапелляционный.

Макс сглотнул и руку убрал.

— Вы еще об этом пожалеете, — пробормотал он.

Не обращая на него ни малейшего внимания, Плум начал надрезать подкладку, отделяя ее от стенок и днища гроба.

— Вы мне за это заплатите, — прошипел Макс.

Кассандра, храня молчание, наблюдала за тем, как шериф рвет и рвет подкладку, собирая ее в пригоршню.

И вдруг она заглянула внутрь сундука.

— О боже! — пробормотала она почти беззвучно.

«Что же там такое?» — кричал мой внутренний голос.

Шериф вытаскивал что-то из глубины гроба. Что-то тяжелое.

«О нет, Макс, нет», — молил я.

Шериф поднял руки, и то, что в них оказалось, было похоже на мешок для одежды.

Кассандра (и я тоже) затаила дыхание, когда Плум поднял тяжелую сумку выше, вынул из сундука и опустил на пол. Раздался отвратительный хлюпающий звук.

По полу стала растекаться кровь.

Кассандра издала такой звук, будто ее душила рвота. В недрах моего покойного организма тоже возникло неприятное чувство тошноты.

Плум хрипло сглотнул, но взял себя в руки. Он нагнулся, взрезал мешок ножом, резко потянул в стороны его края.

И страшно вскрикнул одновременно с Кассандрой, когда огромная бумажная бабочка выпорхнула из мешка, взмыла к потолку, сделала два-три хаотичных движения крыльями и бессильно спланировала на пол.

— Я же говорил, что вам это не понравится, — спокойно напомнил Макс шерифу.

Что за чувство распирало мою грудь в этот момент? Было ли это веселье? Мне действительно хотелось рассмеяться от облегчения. От восхищения, которое во мне всегда вызывала хорошо проделанная работа (черт бы побрал мою актерскую душу).

— Тяжесть мешка была поддельной, — продолжал свои объяснения мой сын. — Как и кровь, которую вы видели.

Оба смотрели на него с одним и тем же выражением — непередаваемым отвращением.

— Кроме того, я ведь говорил вам, что это будет моей гробницей, — с наслаждением продолжал Макс, — так оно и есть. И конечно же, я подготовил несколько трюков с этим оборудованием. Почему бы и нет? Надо будет развлечь тех, кто соберется на мои похороны. Зачем им сидеть в унынии, если я могу позаботиться о нескольких фокусах post mortem? [31]

— В унынии? — Кассандра с ненавистью смотрела на него. — Не обольщайся. Может быть, ты хотел сказать, в неописуемой радости?

— Для тебя — возможно, — отрубил Макс.

К их удивлению (к моему также, надо ли добавлять?), сын вдруг начал забираться в гроб.

— Позвольте мне кое-что вам продемонстрировать, — проговорил он и установил нижнюю крышку на место, заперев защелки.

— Вам это кое-что прояснит, Гровер, — сказал он шерифу.

Макс осторожно улегся на матерчатую подкладку, положив голову на небольшую, вшитую в подкладку подушку.

— Я нахожусь в самом настоящем гробу, не так ли? — театральным голосом говорил он. — Одетый в лучшее платье, с причесанными волосами, подстриженной бородой, вычищенными зубами. Могу я надеяться, что так оно и будет? Церковная служба близится к концу. Улавливаете картинку? Гасятся огни. Головы печально опущены долу.