Онлайн книга «Просто свободный вечер»
|
Алексей вылез на нужной станции. Заглядывая в бумажку, нашел адрес. Из-за двери доносились оживленные голоса, сопутствующие застолью. Алексей позвонил. – Это Колька! – крикнула за дверью Кира Владимировна и распахнула дверь. И увидела Коржикова. Алексей понял, что он пришел некстати. Но он уже пришел. – Извините… – проговорил Алексей. – Ничего, проходите, – пригласила Кира Владимировна. В коридор вышла Кирина мама. – Кира, кто это? – громко спросила она. – Мама, это больной. – Тот самый, про которого ты говорила? – Мама, иди к себе. – Почему ты сказала, что он хорошо выглядит? Он и выглядит ужасно. Кира подходит к маме, нежно, но решительно задвигает ее за дверь. – Пойдемте на кухню, – предлагает Кира. – Правда, там черт ногу сломит. – Ничего. Я здесь постою. Я на одну минуту. Стоят в смущении. Никто не решается начать разговор. – Может, хотите посидеть с нами? – Нет, нет… Я действительно на минуту. Только один вопрос. – Да, да… Молчат. – Вы очень далеко живете… Вернее, далеко работаете. Я добирался до вас больше часа, – сообщил Алексей непонятно зачем. – А она на такси ездит, – высунулась старуха. – Зарабатывает пять рублей в день, а тратит шесть. – Я только в один конец такси беру. В обратный. Кира снова задвигает мамашу за дверь, тем самым прекращая давний спор. Оборачивается к Коржикову: – Вам, видимо, жена сказала… – Да… Она сказала, что я должен вымереть. – Есть две точки зрения на неизлечимые болезни: говорить и не говорить. На Западе считают, что больному надо говорить. И я так считаю. Человек должен жить с открытыми глазами. Коржиков стоит, привалившись спиной к двери. – Но вы не отчаивайтесь. Это совсем не обязательно кончится катастрофой. Болезнь иногда принимает обратный ход. Происходит самоизлечение. Надо только мобилизовать волю. Надо себе помочь. И ни в коем случае не доверяйте шарлатанам. Сейчас столько развелось этих… которые, как навозные мухи, наживаются на чужих несчастьях. Выберите себе врача, которому вы верите, – и верьте! Это самое главное. Без веры невозможно. Без веры и здоровый может умереть. В глубине квартиры раздается телефонный звонок. – Одну минуточку! – Кира уходит к телефону. Коржиков стоит, по-прежнему привалившись к двери, – не меняет ни позы, ни лица. Внешне кажется, что он совершенно спокоен. Появляется Кирина мама, которой скучно и хочется поговорить. – Я только вчера ковры пропылесосила, – сообщает она. – А Кира нагнала полный кагал, никто туфли не снял, прямо с грязными ногами на чистый ковер. Я ей говорила, давай на стену повесим – слушать не хочет. Говорит, не модно. Вчера посылку получила, из Грузии: так сама не может съесть. Одной, говорит, неинтересно. Нагнала полный кагал. Сейчас съедят за один вечер. Она в Африке три года работала. Маски привезла из черного дерева. Рожи такие… Все раздала. Ни одной себе не оставила, даже на память… А люди, знаете, нахальные. Если дают – отчего же не брать. А ей, между прочим, никогда никто даже спичечного коробка не подарил. Даже одной спички… Появляется Кира: – Мама… – А что «мама». Я правду говорю. Правду слушать не любишь. Я тебя собирала по капельке крови, а все растаскивают. Уходит. – Это наказание Господнее, – извиняется Кира. – Цените это наказание, – сказал Алеша. – Ну да… Конечно. Я понимаю. Простите, как вас зовут? – Алексей Николаевич. – Алексей Николаевич! Не думайте ни о чем плохом. Не погружайтесь в плохие мысли и не говорите их вслух. Потому что мысль, высказанная в слове, – это уже действие. Как говорят в народе: «Не накликайте беду». Вы меня поняли? Алексей молчит. – Вы должны зрительно представлять ваш совершенно здоровый образ. И старайтесь вызывать в памяти счастливые минуты вашей жизни. Скрупулезно воспроизводите каждую секунду. Надо помогать себе духом и разумом. И посмотрите: все будет хорошо. Я почему-то убеждена: все будет хорошо. У вас очень мощные защитные силы организма. Звонок в дверь. Алексей сторонится. Входит долгожданный Колька в прекрасном настроении. Кира испытывает сложное чувство. Ее душа как бы мечется между собственной радостью и чужой болью. – Я пойду, – попрощался Алексей. – Мы скоро увидимся, – обещает Кира. – К сожалению… – Алексей попытался улыбнуться. Вышла старуха. – До свидания, – попрощался Алексей. – Извините… – Скажите, а ваша мама жива? – поинтересовалась старуха. – Нет. – Ну, слава Богу… Алексей понимающе кивнул. – У вас днем было затруднено движение, – вмешалась Кира. – А как сейчас? – Сейчас не затруднено. Алексей покидает дом Киры Владимировны. Выходит во двор. Из раскрытого окна доносятся смех и музыка. Алексей стоит, не в силах двинуться с места. Мимо идут люди. Но Алексею кажется, что и деревья, и люди отделены от него как бы стеклянной перегородкой. Он – сам по себе. Они – сами по себе. Он стоит, оцепеневший от одиночества, вырванный из праздника жизни, как морковка из грядки. И как морковка, брошенный в осеннюю свалку. * * * Нинка сидела перед телевизором и смотрела «Вечер смеха». Появляется Алексей. Раздевается молча. – Ну, чего она сказала? – спросила Нинка. – Ничего. Алексей ложится на диван, лицом вверх. Нинка подошла, легла рядом. Оплела руками. – Говорил, через полчаса, а пришел через три. Только и делаешь, что обманываешь. – Я домой к ней ездил. Она в Ясеневе живет. – И чего она сказала? – Чтобы я воспроизводил в памяти счастливые минуты жизни. – Зачем? – Лечение такое. – Ну что ж, давай полечимся. Помнишь, как мы познакомились? Алексей лежит лицом вверх на самом дне океана одиночества. Над ним 300 километров катастрофы. Не всплыть. – К тебе подошел милиционер и говорит: «Там девушка на снегу заснула. Пьяная. Вы ее не отвезете домой?» А ты ему: «Я пьяных женщин терпеть не могу». А он: «Не хочется ее в вытрезвитель отправлять. И бросать нельзя. Простудится. Вот ее паспорт. Тут адрес: Фестивальная улица, дом два». А ты говоришь: «Это по дороге. Я в соседнем доме живу. Фестивальная улица, дом четыре». Представляешь? Мы годами жили рядом и никогда не встречались. |