Онлайн книга «Смех Again»
|
— Вот ты — татуировщик? — говорит он вдруг. Я киваю. Он продолжает: — Представь, что ты единственный татуировщик на Земле… Представил. Ещё и как представил, хе-хе… Вслух: — Ну представил. Он, вынув руку из кармана, чешет свой нос: — Даже не так… Ты думаешь, что Ты единственный татуировщик на Земле… Представил. А заодно — разрушенные небоскрёбы и обгоревшие буквы HOLLYWOOD… Во бабла подобью! Или тогда тушёнкой и патронами придётся брать? — Ну представил. Он снова засовывает руку в карман штанов: — Хорошо… Потом продолжает: — Вот ты живёшь в своём городе… делаешь татуировки… и думаешь что ты один, да? Я киваю. — …что больше нет никого… такого, как ты… да? Я опять киваю. Он закусывает нижнюю губу: — А однажды выезжаешь в другой город и видишь, что там тоже ходят люди с татуировками… и не ты их делал… кто-то другой… Он прикасается к своей левой брови: — В общем, понимаешь, что ты не единственный… Есть ещё мастер… а может, и не один… и повсюду видны следы его работы… их работы… Я внимательно слежу за тем, как он приглаживает мелкие волоски над глазом. Говорю: — Николя… У тебя тоже бывает Чуйка? Он дёргает углом рта: — Не бывает… Она со мной постоянно… Круглые сутки… Я тру затылок о ковёр на стене. Блин… не пряник даже, а неизвестно кто… Вслух: — И чё она тебе сейчас шепчет? — уточняю, помедлив. — …В смысле твоя Чуйка? Он снова закусывает нижнюю губу. Смотрит по сторонам. Мотнул головой в сторону двери: — Пойдём, выйдем… Блин… ходить щас вообще не в кассу… ну ладно… Я поднимаюсь с постели, и мы, протопав по коридору, спускаемся по ступенькам. Кто-то выкрутил на Солнце ручку «Light» до деления «100», и теперь оно шпарит вовсю… Я недовольно щурюсь и достаю из кармана свои Ray Ban. Напяливаю на нос. Заодно чешу его, чешется потому что… Медленно бредём по прямой. Крыльцо — прямо за спиной. Вижу Семёна, ковыряющегося возле огромной кормушки у поросятника. Он вываливает мелкие зелёные груши в длинное корыто. Cам не доел, что ли?.. — А чё мы вышли? — спрашиваю я. — Все валяются… на отходняках… Я киваю на Семёна: — Только этот болван румяный шарится… — В доме лучше не говорить об этом, — Николя не останавливается. Я иду рядом: — О чём? Он смотрит прямо перед собой: — Ты бы ведь заметил работу другого татуировщика? — Да… по любому… — киваю. — Я их столько видел… В основном дерьмо всякое… Дешёвой тушью… Николя останавливается посреди двора. На том самом месте, где стояла Атасная Пулялка. Смотрит в мои глаза. Ray Ban — мечта Морфеуса — слабая защита от его взгляда. Прямо прожигает меня этот чувак… Говорит: — В этом доме тоже полно чужой работы… дешёвой тушью. Хм… Он чё — Стивен Кинг?.. — Не Стивен Кинг… — говорит вдруг Николя. И перебивая следующую мысль. — …И Люди Икс тут тоже ни при чём. Я потрясённо смотрю в его чёрные глаза. Снимаю солнцезащитные очки. Тихо говорю: — …Ни хера себе… ты кто?.. Он смотрит на меня, и я чувствую себя голым. Словно нет на мне моих шорт и футболки с лого Micky Sharpz. Говорит: — Я специалист. Пауза. — Особого рода. Я осматриваюсь по сторонам. Но его глаза, как магнит. — Чувак… как тебя ещё не убили? Он дёргает плечом: — Хотели… — вытаскивает руку из кармана и задирает футболку до груди. — …Не получилось… Я вижу три шрама. Да-а-а… Это тебе не скарминг… Молчу. Он снова засовывает руку в карман. Говорит: — Так вот… Это связано с Иваном… я не пойму пока… и мне некогда… я уезжаю сегодня… мне пора уже… Я молчу. Он продолжает: — …если вдруг поймёшь, Что тут Такое — не бойся… Я кусаю кожицу на нижней губе: — Что пойму? Он пожимает плечами: — Не знаю пока… но что-то мелкое… дешёвка… Потом говорит: — Если Найдёшь — прогони. — Кого? — Не знаю. Но не бойся. Я, помедлив, снова надеваю очки. Вижу Семёна возвращающегося с ведром груш. — И это… — говорит Николя, мотнув головой в сторону сектанта. — С ним поосторожнее… — В смысле? — я наблюдаю, как зелёная мелочь, стуча, сыпется в кормушку. — В прямом, — говорит Николя. — У него башка не творогом набита… Он на грани… — В смысле? — я дёргаю подбородком. — В прямом, — повторяет Николя. — Он почти слетел с катушек… И ты ему не нравишься. Ну это я и сам понял. — Ну это я и сам понял, — говорю я. Николя кивает: — Ну так вот… Главное, чтобы ты Меня Понял. — Я понял. — Молодец… — он смотрит в сторону крыльца. Там, сложив руки на животе, стоит Анна. — Пошли?.. — Пошли, — говорю я. Через полчаса гости начинают разъезжаться. Николя с Анной тоже выходят на крыльцо со своим жёлтым чемоданчиком. — Погостили бы ещё, — говорит тётя Валя, вручая им пакет с пирогом. — Спасибо… — Николя оглядывается на звук мотора за спиной. — …Но нам пора… Звук мотора — это синяя «Победа» дяди Васи. За рулём — Тольча. Он пригнал машину, чтобы отвезти похмельного отца и мамку домой. Он же отвезёт Николя и Аню на станцию, а потом вернётся за Иваном. Ивану тоже пора. В свою палату. Я машу Тольче рукой. Он улыбается в ответ. Дядя Вася, кряхтя, влазит на переднее сидение. Его жена и Аня уже уселись сзади. Николя ставит чемодан в багажник и подходит ко мне: — Ладно… Давай… Мы крепко жмём друг другу руки. Потом он берёт меня за плечо — тоже крепко: — До свидания. — Мы ещё увидимся? — мне почему-то жаль с ним расставаться. Он отпускает моё плечо: — Надеюсь, нет. И они уезжают. Я вижу, как Аня машет в окно. Все стоящие у крыльца тоже поднимают руки в ответ. Я бреду в дом. Проходя мимо Генкиной комнаты, в которой недолго обитали Николя с Аней, вижу смятую постель. Захожу. Смотрю на чёрно-белого Пушкина… тоже ниггер по-своему… |