Онлайн книга «Смех Again»
|
Я разглядываю карту мира и нахожу на ней одну за другой столицы: Аддис-Абеба… Оттава… Токио… Хм… Потом подхожу к этажерке с книгами. Две верхние полки занимают потрёпанные Генкины учебники. На трёх нижних — Толстой, Пушкин, Зощенко и стопка журналов «Мото». Листаю пару номеров, рассматривая тюнинг байков. Потом достаю Генкин букварь. Блин… у меня такой же был в первом классе… «А» — арбуз. «Б-э» — барабан. Дальше всё по порядку: В-э, Г-э, Д-э… — О-пэ-рэ-сэ-тэ, — говорю я вслух. Кто-то, проходящий по коридору мимо, заглядывает в комнату: Дашка. Ох, и Дарья… Сарафан-В-Подсолнухах… Я держу раскрытый букварь в руке. За секунду до того, как увидел её, что-то мелькнуло в моей башке… Что-то почувствовал… В букваре увидел?.. Я снова смотрю в раскрытую книгу, но недолго: глаза тянутся к Дашке… — Привет, — говорит она, сцепив руки за спиной и стоя у двери. — Привет, — ох и Дашка… Она делает шаг назад и выглядывает в коридор. Потом возвращается на прежнее место. Смотрит так, будто хочет, что-то спросить. И спрашивает: — Саш… А ты правда татуировщик? Я ставлю букварь на место. Поправляю Ray Ban на лбу: — Ну типа того… Она всё держит руки сцепленными за спиной: — А мне можешь сделать? Склоняю голову набок: — Могу… а чё ты хочешь? — Ну… — она высвобождает правую руку и касается левого плеча. — …Вот тут бабочку… — Ну что вы, девки, всё себе бабочек и слоников хотите? Блин… Есть же тату поинтереснее… и всё такое… Она, сдвинув брови, смотрит на меня: — Какие? — Ну, блин… — я чешу затылок. — Трайблы всякие… можно кельтов набить… или афро… но не на плече, наверное… Она пару раз моргает: — А где? — Ну… — я касаюсь своей поясницы. — …Здесь неплохо смотрится… ещё вокруг соска некоторые делают… Тем более места закрытые… кому не надо — не увидит… — А вокруг соска больно? — спрашивает она. — Больно, — киваю, — но зато смотрится клёво… Я достаю сигарету из пачки: — Хотя опять же от его формы зависит… если слишком большой и светлый, — лучше не делать… только испортишь всё… Дашка внимательно слушает всё, что я говорю. Потом спрашивает: — А у меня? Я поднимаю левую бровь: — Что у тебя? — У меня нормальный? Я несколько раз моргаю: — Сосок, что-ли? Она кивает: — Да… Нормальный? Во, блин… Что ещё за вопросики… Вслух: — Так я ж его не видел… Дашка смотрит на меня пару секунд. Потом поворачивается и закрывает дверь. Подходит ко мне совсем близко и… Ипать-колотить! Держите меня крепче! стаскивает узкие бретельки сарафана с плеч. Фу-у-у-уххх! Вот это подача! Прям по печени! Я вижу её тяжёлую налитую грудь. Это мне снится, да? Соски. Не большие. Не розовые. Я сейчас проснусь, да? Не розовые. Как раз наоборот — тёмные. Аккуратные. Торчащие так, будто собираются выколоть мне глаза. Фффу-у-у-уххх! — Нормальные?.. — она выжидающе смотрит мне в глаза. Но мне почему-то её в глаза смотреть совсем не хочется. Поэтому и не смотрю. — Ну… — я, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным и безразличным, наклоняюсь к её сиськам. Безразличие даётся с трудом: аж во рту пересохло. Её левый сосок в нескольких сантиметрах от моего лица. Наклонюсь чуть-чуть — и точно глаза лишусь. Ну, блин, и торчат! Как от холода… И пупырышки на коже… Какой холод? — думаю вдруг. — Жара на улице. Я опускаю взгляд ниже и вижу колыхающийся от сквозняка край сарафана. Стоп. Какой сквозняк. Какой, нах, сквозняк? Это дрожат её колени. И кожа в пупырышках… а уж соски… Ааа! Я хочу её. Очень хочу. У меня уже встал. И она. Она тоже хочет. Меня. Прямо сейчас. Но нет. Нет. А то вообще… Ааа! Бл*aaa!!! Спокойно, чувак!!! Я молча рассматриваю её грудь. Потом неожиданно касаюсь её соска своим носом. Она тихо охнула и вздрогнула всем телом. Как я её хочу! Кто бы знал! Я разгибаюсь. Мы молча смотрим друг на друга. Она, держа большие пальцы обеих рук под разведёнными в стороны бретельками сарафана. Я, ощущая мучительный дискомфорт внизу живота. Она не спешит надевать сарафан обратно. Этот взгляд мне знаком. Здесь, Сейчас ему самое место. Я не знаю, что сказать. Она, если и знает, не говорит. Молчим. Мне кажется, что сделай она движение в мою сторону — и я наброшусь на неё. Сорву этот сарафан, нах. Подопру дверь стулом. Буду трахать её, пока мой член не сотрётся. Пока сюда не ворвутся и не убьют меня. Пох. Я хочу её. А она — меня. Но… Мы стоим и молчим. Молчим вечность. Две Вечности. Три. Молчим, пока во дворе — где-то, там далеко от нас — не раздаётся автомобильный гудок. Она, продолжая смотреть мне в глаза, медленно водворяет бретельки сарафана на место. Всё. Я вижу только подсолнухи на синей ткани. — Тольча вернулся… — говорит она вдруг. — …За Иваном… Я честен как никогда, когда говорю Геку Финну: это первая женщина, которая Хотела меня, которую Хотел я, и — Не трахнул. Я сажусь вместе с дядей Женей в «Победу». Иван — у противоположного окна. Смотрит на голову Толика, ведущего автомобиль. Видит он её — эту голову? Я мельком думаю о том, что говорил мне сегодня Николя. Вспоминаю о мимолётном проблеске в комнате у Генки… Я держал букварь… а потом зашла Дашка. Дашка. Именно от неё я бегу сейчас. Хоть на время. Или от себя бегу?.. От себя я уже убежал. Когда сел в поезд с новым паспортом. С новым именем. Дашка. Хотя бы час нужно её не видеть. А то, вон, сердце колотилось, пока не отъехали от Уткино километров на десять… Ох и Дашка… Ох и я… И Ольга ещё эта… Пялится, как и младшая… Тоже мне сиськи свои будет показывать? «Трахни их», — говорит Гек Финн. «Пшёл, нах», — отвечаю я. «Ну и дурак, — говорит Гек Финн, — я бы трахнул». «Вот и трахай», — говорю я. «Чем?» — он ухмыляется. И я понимаю, что трахать он может только одно. Мои мозги. За окном ничего нового. Те же выгорающие поля. Потом райцентр. Снова поля. Поворот на бетонку. Вот он — розовый особняк с колоннами. Мы подъезжаем к воротам. Я выхожу вместе со всеми. Один Тольча за рулём остался. Мы с дядей Женей провожаем Ивана за высокую ограду. Сторож в будке без стёкол кивает нам. Он поливает свою голову водой из бутылки: жарко. Видим пациентов в голубых пижамах, прогуливающихся в тени деревьев. Проходим, огибая их в здание. Медсестра встаёт из-за стола: |