Книга Охотники за костями. Том 1, страница 48 – Стивен Эриксон

Конь и всадник нырнули в разрыв, исчезли, и в следующий миг врата тоже пропали.

Внезапная тишина погребальным плачем раскатилась в голове Резчика. Он судорожно вздохнул, затем встряхнулся.

– Храни нас Беру, – вновь прошептал даруджиец. – Он был моим дядей…

– Я накормлю лошадей, парень, – проговорил Геборик. – Иди к женщинам. Они наверняка услышали крики, а теперь гадают, что произошло. Иди к ним, Резчик.

Кивнув, юноша отправился к воротам. Баруканал. Маммольтэнан. Что же открыл ему Солдат? Какая жуткая тайна крылась в словах мертвеца? Как же Барук и остальные связаны с Тираном? А сегулехи? Тиран возвращается?

– О, боги, мне нужно домой.

За воротами на дороге сидели Фелисин и Скиллара. Обе пыхтели ржавым листом, и хотя Фелисин, похоже, мутило, в её глазах застыло решительное, непокорное выражение.

– Расслабься, – сказала Скиллара. – Она не затягивается.

– Правда? – встревожилась Фелисин. – А как это делать?

– Вопросы у вас не возникли? – удивился Резчик.

Обе подняли глаза на даруджийца.

– О чём? – спросила Скиллара.

– Вы не слышали?

– Что не слышали?

Они не услышали. Всё это им не предназначалось. Но нам – да. Почему? Неужели Солдат ошибся в своих выводах? Неужели Худ послал его не для того, чтобы он узрел мёртвых жрецов и жриц Д'рек, а… поговорить с нами.

Тиран вернётся. Сказать такое сыну Даруджистана.

– Ох, боги, – вновь прошептал юноша. – Мне нужно домой.

Голос Серожаба воплем взорвался у него в голове.

– Друг Резчик! Удивление и тревога!

– Ну что ещё? – спросил даруджиец, оборачиваясь к демону.

– Солдат Смерти. Чудное дело. Он забыл своё копьё!

Резчик с похолодевшим сердцем смотрел на оружие, которое демон сжимал в зубах.

– Хорошо, что тебе рот не нужен, чтобы разговаривать.

– Полное согласие, друг Резчик! Вопрос: Тебе этот шёлк нравится?

Ко входу в небесную цитадель им пришлось карабкаться. Икарий и Маппо стояли на пороге и разглядывали просторный зал. Пол был практически ровным. От каменных стен исходило слабое свечение.

– Здесь можем разбить лагерь, – заявил трелль.

– Да, – согласился Икарий. – Но прежде – осмотримся?

– Разумеется.

В этом зале на козлах, точно корабли в сухом доке, стояли ещё три механизма – точно таких же, как и тот, что покоился на дне озера. За открытыми люками внутри были видны мягкие сидения. Икарий подошёл к ближайшему устройству и осмотрел его внутренности.

Маппо отвязал кошель от пояса и принялся вытаскивать из него тот, что побольше. Вскоре он уже раскладывал спальные мешки, еду и вино. Затем извлёк из своего мешка окованную железом дубину – не свою любимую, но ту, с которой было не жалко расстаться, поскольку она не обладала магической силой.

Икарий вернулся к другу.

– Все они безжизненны, – проговорил ягг. – Какая бы энергия ни приводила их в движение, она вся вытекла. И я не вижу способа её восполнить.

– Не очень-то удивляет, правда? Подозреваю, что эта небесная крепость тут давненько.

– Верно, Маппо. Но только подумай, что было бы, оживи мы один из этих механизмов! Могли бы путешествовать с большой скоростью – и с удобством! Один для тебя, другой для меня… ах, какая трагедия. Однако взгляни – вон там есть проход. Давай же разберёмся с великой загадкой, которую представляет из себя эта цитадель.

С одной только дубиной в руках Маппо пошёл за Икарием по широкому коридору.

По сторонам располагались складские помещения, но что бы в них прежде ни хранилось, всё превратилось в нетронутые груды пыли.

Через шесть десятков шагов они вышли на перекрёсток. Прямо перед ними блестела, точно озеро ртути, преграда. Направо и налево уходили коридоры – и оба, похоже, загибались внутрь где-то вдалеке.

Икарий вытащил из кошеля на поясе монету, и Маппо позабавило то, что чеканка оказалась пятивековой давности.

– Ты величайший в мире скряга, Икарий.

Ягг улыбнулся, затем пожал плечами:

– Я, кажется, припоминаю, что никто и никогда не принимает от нас платы, сколько бы ни стоили оказанные нам услуги. Это верно, Маппо?

– Верно.

– Так как же ты можешь обвинять меня в скаредности?

Икарий швырнул монету в серебристый барьер. Та исчезла. Поверхность покрылась волнами, они покатились наружу, коснулись каменной арки, затем вернулись к центру.

– Это пассивное проявление, – проговорил Икарий. – Скажи, ты не слышал, ударилась монета о что-то по ту сторону или нет?

– Не слышал, более того, она вошла в… хм, дверь… совершенно беззвучно.

– Меня терзает искушение пройти туда самому.

– Это может оказаться не самым разумным решением.

Икарий помедлил, затем вытащил охотничий нож и погрузил лезвие в серебристую стену. Вновь побежали волны. Ягг вытащил оружие. Клинок казался неповреждённым. Ничего не налипло на лезвие. Икарий провёл пальцем по железу.

– Температура не изменилась, – заметил он.

– Давай я попробую палец, которого мне не слишком жаль? – спросил Маппо, поднимая левую руку.

– И который же из них это будет, друг мой?

– Не знаю. Наверное, мне любого будет жаль.

– Кончик?

– Разумная предосторожность.

Сжав руку в кулак и выставив мизинец, Маппо шагнул ближе и погрузил палец до первого сустава в блестящую стену.

– По крайней мере, не больно. Думаю, она очень тонкая.

Трелль выдернул палец и осмотрел его.

– Цел.

– Как будто ты можешь быть в этом уверен, учитывая, в каком состоянии у тебя пальцы?

– А, нет. Вижу изменение. Вся грязь пропала. Даже та, что засохла под ногтем.

– Пройти – значит очиститься. Как думаешь?

Маппо погрузил в стену ладонь целиком.

– Я чувствую воздух по ту сторону. Прохладней, более влажный. – Трелль отдёрнул руку и подозрительно осмотрел её. – Чистая. Слишком чистая. Мне страшно.

– Почему?

– Потому что теперь понимаю, какой же я грязный, вот почему.

– Интересно, с нашей одеждой произойдёт то же самое?

– Было бы неплохо, хотя должен же быть тут какой-то предел. Слишком много грязи – и барьер просто уничтожит всю ткань. Можем оказаться на той стороне голышом.

– А вот теперь и мне страшно, друг мой.