Книга Ноктэ, страница 26 – Кортни Коул

Он явно делал это раньше. Я наблюдаю, как он умело разламывает ножку, затем одним ловким движением выбирает оттуда мясо. Большинство людей совершенно всё портят.

— Так откуда ты, Деэр? — небрежно интересуется отец, откусывая печенье, однако его тон далеко не небрежен. Я это знаю, и Финн это знает, но, к счастью, Деэр не знает его достаточно хорошо, чтобы понять, что мой отец выуживает из него информацию.

— Моя семья живёт за пределами Кента, в английской сельской местности Сассекса, — так же легко отвечает Деэр. Возможно, я фантазирую, но его глаза кажутся настороженными.

— Да? — Мой отец приподнимает бровь. — Не может быть. Тогда ты далеко забрался от дома, молодой человек. Что привело тебя на тихоокеанский северо-запад?

Теперь, конечно же, я вся во внимании. Это замечательно, что мой отец задаёт ему эти вопросы, и мне самой не придётся об этом спрашивать. Ведь каждый мой вопрос пронумерован и очень ценен.

Деэр вежливо улыбается.

— Я здесь просто гощу. Америка — красивая страна, а особенно эти края. — Он умело обходит настоящий вопрос, что все мы прекрасно понимаем. Однако никак не можем вежливо попросить ответить конкретнее.

Треск. Отец разламывает ещё одну крабовую ножку.

— Полагаю, ты привык к дождю, приехав из Сассекса. Моя жена выросла в Англии. Именно поэтому её никогда не беспокоили местные дожди.

Деэр кивает.

— Да, я к ним привык.

Мы замолкаем и продолжаем есть, и я практически вижу, как отцу хочется задать больше вопросов.

— Тебе же есть двадцать один, верно? — спрашивает он, когда Деэр делает большой глоток пива. — Я не хочу способствовать правонарушению несовершеннолетнего. — Отец говорит в шутку, но подразумевает именно это.

Деэр улыбается.

— Мне ровно двадцать один.

Я это знала. Он определённо больше мужчина, чем мальчик. Даже больше, чем гласит календарь. Его глаза выглядят старше, чем глаза двадцатиоднолетнего мужчины. Он многое повидал. Могу сказать это с уверенностью. Хотя, как много — это уже вопрос.

Пока мы едим, я наблюдаю, как легко он расправляется с крабьими ножками и ест не запачкавшись. Он съедает четыре за то время, пока я съедаю две.

— Ты любишь лобстеров? — спрашиваю я через несколько минут. — Тебе, кажется, нравятся крабы.

Деэр улыбается ослепительно белоснежной улыбкой.

— Обожаю. Почти всех моллюсков, по правде говоря.

— Я тоже, — говорю я.

Мы продолжаем есть в окружении звуков разламывания, макания и жевания.

Наконец я бросаю взгляд на отца.

— С Финном всё в порядке?

Отец медленно кивает.

— Да. Я уверен.

Внезапно тишина этого дома, который на самом деле является мавзолеем, напряжённость отца, странное отсутствие Финна… всё это душит меня, и я делаю глубокий вдох.

Деэр поглядывает на меня, его глаза чертовски тёмные.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— Да. Просто я… перенапряжена. Помнишь, как ты не поверил, что я знаю место более жуткое, чем этот дом?

Он медленно кивает, заинтересованно сверкая глазами.

— Да.

Я улыбаюсь.

— Хочешь увидеть его сегодня вечером?

Мой папа слегка покашливает.

— Калла, я не уверен, что сегодня лучший вечер для этого. Уже темно, вы можете пораниться.

Я закатываю глаза.

— Пап, мы с Финном были там сотни раз за эти годы. Всё будет хорошо.

Я смотрю на Деэра.

— Ну так как, ты в деле?

Он усмехается.

— Я никогда не отказываюсь от приключений.

14

QUATUORDECIM

Финн

Из своего окна я наблюдаю, как они уходят, и тьма снаружи, кажется, просачивается в мою комнату, в моё сердце, в мою кровь.

ОтпустиЕёОтпустиЕёОтпустиЕё.

Я проглатываю ненавистные слова, наблюдая, как моя сестра садится с ним в машину. В горле поднимается желчь, потому что сестра принадлежит мне, и самое последнее, чего бы мне хотелось, — это держаться от неё подальше, но, в то же время, это единственное, что я могу сделать.

СделайТоЧтоПравильно.

Это мой голос. Наконец-то. Прорвавшийся сквозь безумие, сквозь голоса, сквозь слова.

Я должен сделать то, что правильно.

То, что правильно.

То, что правильно.

ЗащитиСвойСекрет.

Другие голоса вернулись, шипя, напоминая.

Мой секрет.

Вот к чему теперь всё возвращается.

Всегда.

Несмотря ни на что.

15

QUINDECIM

Калла

Деэр вытягивается на пассажирском сиденье, занимая каждый сантиметр свободного пространства, пока я осторожно веду машину вниз с горы. Я даже не смотрю в сторону маминого креста, когда мы проезжаем мимо, и, хотя я уверена, что Деэр увидел и заинтересовался им, он не заговаривает об этом.

— Так куда именно мы направляемся? — спрашивает он со своим чертовски сексуальным акцентом, когда мы сворачиваем на шоссе у подножья горы.

Я поглядываю на него и улыбаюсь.

— Страшно?

Он качает головой, закатывая тёмные глаза.

— Ничуть. Если что, ты меня защитишь.

Я смеюсь, ибо сама идея, как маленькая я защищаю такого огромного его, просто смешна. Но затем качаю головой.

— Тебе придётся подождать.

И он ждёт, пока я веду автомобиль. Вечером, по тихому шоссе, пока не сворачиваем и не направляемся в тихую часть города, затем выезжаем на окраину, где уже стемнело и лишь несколько городских огней мерцают в ночи.

Мы проезжаем под старой выгоревшей вывеской, слова которой образуют покосившуюся неоновую арку блёклого фиолетового цвета и созданную тогда, когда ещё неоновые вывески были самым современным достижением. Лампочки уже давно разбиты — яркое напоминание о том, что это унылое и заброшенное место.

«Страна радости», — гласит надпись.

Даже буквы выглядят жутко, все потемневшие и оборванные. В этом месте больше нет ничего радостного, помимо воспоминаний: воспоминаний о катании с Финном на старинном поезде, о нашем с ним смехе на электромобильчиках, о забеге через дом с привидениями. Но, конечно же, всё это было до того, как это место закрыли. Позднее мы с Финном приходили сюда, чтобы побыть в одиночестве, прижаться друг к другу и поболтать среди жутких строений, поскольку находили забавным пугать самих себя. Но мы не были здесь с тех пор, как умерла мама. Полагаю, из-за того, что жизнь и так достаточно пугающая.