Книга Возможно, в другой жизни, страница 30 – Тейлор Дженкинс Рейд

– Ну, хватит уже, Магеллан. – Генри берется за спинку кресла. – Для первого раза достаточно.

Он возвращает меня в палату и подкатывает к постели.

– Готова?

Я киваю и собираюсь с духом. Я уже знаю, что будет больно.

Генри подхватывает меня на руки и опускает на кровать. Потом помогает выпрямить ноги. Бережно укрывает меня одеялом.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

– Хорошо, – говорю я. – Хорошо.

На самом деле мне хочется плакать. Рыдать горючими слезами. Только что я двигалась, жила и смотрела. Я сидела в коридоре и наблюдала за окружающими. А теперь я снова вынуждена лечь в эту постель.

– Дина сменит меня где-то через час, – сообщает Генри. – Она проследит, чтобы с тобой все было в порядке. А я скажу доктору Винтерс, что опыт с креслом прошел вполне удачно.

Он поворачивается и идет к двери.

– Спасибо, – говорю я ему вслед.

– Рад был помочь, – улыбается он. – Увидимся… то есть, если ты еще не будешь спать, – он смущенно отводит взгляд.

– Конечно, – улыбаюсь я в ответ.

Похоже, мы оба надеемся на эту встречу.

Генри уходит, а я включаю телевизор в надежде увидеть что-нибудь интересное. Потом в палату заглядывает Дина. Вот, собственно, и все мои развлечения.

Наконец, чтобы хоть немного скоротать время, я решаю поспать.

Просыпаюсь я только в половине седьмого, когда в палату заходит Габби с пиццей в руке и стопкой журналов под мышкой.

– Ну ты и храпишь, – смеется она. – Я услышала тебя с другого конца коридора.

– Кто бы говорил. В прошлый раз, когда ты здесь ночевала, ты своим храпом перепугала Генри.

– А кто такой Генри?

– Да так, никто. Просто медбрат.

Я говорю это с видимой беспечностью, но Габби так просто не обманешь. Она внимательно смотрит на меня.

– Просто медбрат, – повторяю я. – Ничего особенного.

И тут же прячу лицо в ладонях.

– Господи, я умудрилась влюбиться в парня, который работает моей ночной сиделкой!

* * *

Итак, моя беременность составляет одиннадцать недель. Ребенок здоров. Да и в целом все выглядит как нельзя лучше. Доктор Тереза Уинтроп заверила меня, что я не единственная в ее практике женщина, которая так долго не замечала собственную беременность. Признаться, после ее слов мне стало чуточку легче.

– Не хочешь пообедать? – спрашивает Габби, когда мы возвращаемся к машине. – В офисе мне надо быть где-то через час.

– Поедем лучше домой, – говорю я, – а то Шарлемань описает все, что только можно.

– Ничего страшного, – смеется Габби. – Кстати говоря, Марк ни словом не обмолвился утром про зуд. Я же говорю, его аллергия – чистой воды фантазии. Кстати, мы можем заглянуть к нему на работу. Мне не терпится посмотреть, как он отреагирует на известие о твоей беременности.

– Ну, если тебя не пугает, что моя собака испортит тебе паркет, то почему бы нет…

– Да ладно. Что толку иметь собственный дом и трястись над каждым кусочком пола?

Офис Марка находится совсем рядом. Не проходит и десяти минут, как мы паркуем машину и заходим внутрь. Только тут я вспоминаю, что уже давно не была у дантиста.

– Пока мы здесь, – говорю я Габби, – мне стоило бы записаться на чистку зубов.

Она смеется, и мы идем к лифту. Габби нажимает на кнопку с цифрой пять, но та почему-то не работает, и мы спускаемся вниз, на уровень гаража. Двери открываются, и в лифт заходит женщина лет тридцати.

Габби снова нажимает на пятый. На этот раз загорается оранжевый огонек. Женщина жмет на третий. Мы едем вверх. На третьем лифт останавливается, двери открываются.

В коридоре мы видим Марка.

Который целуется с блондинкой в узкой юбке.

* * *

Около десяти Габби уехала домой, к Марку. Марк, кстати, так ни разу и не заглянул ко мне в больницу. В принципе, ничего странного в этом нет, поскольку мы никогда не были особо близки. Да и Марк, как утверждает Габби, в последнее время работает допоздна. Очевидно, он не из тех стоматологов, которые предпочитают ужинать в кругу семьи.

После ухода Габби я немного полистала журналы, надеясь хоть как-то скоротать время.

– Так и знал, что ты еще не спишь, – говорит Генри, вкатывая в палату кресло. – Я уже навестил других пациентов, так что моя помощь им пока не понадобится.

– Стало быть… еще один урок?

– Назовем это лучше приключением.

На этот раз ему удается пересадить меня в кресло в считаные секунды. Взглянув на мои голые ноги, он набрасывает на них одеяло.

– Это чтобы не смущать встречных? – спрашиваю я.

– Вроде того. – Взявшись за спинку, он выкатывает кресло из палаты. – Ну что, куда направляемся?

– В кафетерий, – предлагаю я.

– Тебе еще не надоела местная еда?

– Пожалуй. Тогда, может, к торговому автомату?

Генри кивает, и мы отправляемся в путь. В коридорах тихо и пусто. Лишь время от времени из дверей выглядывает какая-нибудь медсестра.

– Твой любимый фильм? – спрашиваю я у Генри.

– «Крестный отец», – отвечает он без раздумий.

– Ну, это скучно.

– Почему?

– Всем нравится «Крестный отец».

– Не могу же я сказать, что терпеть не могу этот фильм только потому, что остальным он нравится! А ты, кстати, что любишь?

– У меня нет любимого фильма.

– Да ладно!

– Правда. Сначала мне нравится что-то одно, потом другое. Ну как тут выберешь?

– Твоя беда в том, что ты слишком много думаешь, – говорит Генри. – Не надо подыскивать идеальный ответ, когда можно ограничиться обычным. Это как в тот раз, когда я спросил тебя про пудинг, и ты перечислила сразу три любимых вкуса! Обычно называют какой-то один.

Я корчу недовольную гримасу, но тут же понимаю, что Генри не видит моего лица.

– Вот какой у тебя любимый цвет? – продолжает он. – Спорим, ты назовешь сразу два!

Сердись, не сердись, а он прав.

– Мне нравится желтый, – говорю я. – И фиолетовый.

Генри хмыкает, но мы, к счастью, уже добрались до торгового автомата.

– У меня есть ровно бакс. – Генри вытаскивает из кармана доллар. – Что выбираешь?

Я просматриваю список товаров. Сладости, шоколадки, крекеры, орешки. Ну как тут выбрать?

– Да ты спятил! – говорю я ему.

– Давай, давай, решайся.