Книга Пока любовь растворяется в воде, страница 52 – Фульвио Эрвас

Создавалось впечатление, что у адвоката имелось множество отличных идей. Он отпускал острые замечания и блестяще владел речью. Но я-то знала, что достаточно схватить его за кончики его красивых, сложенных вместе и похожих на хвост крыльев и держать его так, дрожащего, но неподвижного, чтобы кузнечик показал себя таким, какой он есть на самом деле. Увы! Он был всего-навсего пребывающим в постоянном страхе насекомым. Подобно кузнечику, который прыгает, как только его заметят, так и адвокат подскакивал от испуга по малейшему поводу: внезапная встреча, слишком откровенный телефонный разговор, дерзкая эротическая просьба.

О, он умел защищаться, он знал, как за себя постоять. Ведь в суде он был защитником, а не прокурором. Он разыгрывал театральные представления, произносил бесконечные речи в свою защиту перед жизнью, находил экзистенциальные оправдания, сыпал двусмысленными проклятиями. Все эти уловки ему были необходимы, чтобы в нужное время сорваться с места и сбежать. И как же весело мне было его преследовать, догонять и убеждать снова и снова. Я умела пригвоздить к себе адвоката привычкой, постелью, тайными свиданиями.

Бедная оса! Подписываясь именем Летиция, сколько писем я ей написала! И все для того, чтобы вынудить ее воспользоваться своим жалом. Она должна была пронзить им кузнечика и смотреть, как тот страдает. Обездвиженный, адвокат показал бы наконец свою истинную сущность: жалкий господин с острыми коленками, слегка выпирающими лопатками и торчащим животом. Интересный объект для рисования. Но точно не для того, чтобы вместе состариться.

Аличе

Доктор Салмази, известный также как Барбаросса из-за своих вьющихся волос и как Висельник из-за длинной и тонкой шеи, после обстоятельного доклада мировому судье и самому комиссару полиции наконец встретился со следователями, занимавшимися делом Бельтраме. Судмедэксперт подготовил для них подробный отчет и теперь хотел эффектно его презентовать. Опершись о письменный стол комиссара Леонарди, он терпеливо ждал, пока сотрудники отдела по расследованию убийств опустят на стулья свои ягодицы. Вместо того чтобы заговорить о костях, доктор Салмази вдруг начал спрашивать полицейских, видели ли они ту или иную картину Перуджино, Рафаэля и Боттичелли^[13]. Собравшиеся стали недоуменно переглядываться.

— Эти драгоценные полотна объединяет одна деталь, — как ни в чем не бывало продолжал судмедэксперт. — На них изображены персонажи с небольшими, но очевидными анатомическими аномалиями рук и ног.

— При чем тут это? — фыркнул Леонарди, хорошо знакомый со странностями доктора Салмази.

Вместо ответа Барбаросса поднял открытую ладонь левой руки и добавил сразу после мизинца указательный палец правой.

— Шесть пальцев, — торжественно объявил он, — но только на нижних конечностях.

Стуки заметил, что еще раньше и доктор Панцуто, их патологоанатом, предвидел кое-какие странности в связи с отсутствием у скелета ступней.

— Молодец Панцуто, — проговорил Салмази, все еще блаженно улыбаясь.

В полицейском управлении все терпеть не могли, когда он так улыбался — пророк костей, эксперт по челюстям и реберным дугам.

— В соответствии с инструкциями, которые были направлены вашему покорному слуге компетентными органами, для поиска соответствия между характеристиками найденного скелета и субъекта женского пола, идентифицированного как Аличе Бельтраме, семь-ноль-пять — шестьдесят три, я должен был получить доступ к приватной информации, и в частности к медицинской карте, хранящейся в архиве хирургического отделения больницы.